ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 1, 2018

«Мурзилка», «работаешь на Кремль», — сразу загудел хор голосов в соцсетях в ответ на новость о готовящейся к выпуску книге. Но позиция Серуканова понятна: неприкосновенных не должно быть ни в оппозиции, ни во власти. А Навальный должен не объявлять публичную травлю критикующих, не уклоняться от ответов, а прямо и развернуто отвечать на все претензии. Но он упорно этого не делает. И от этого рассказ Серуканова выглядит убедительнее.

— Мы привыкли видеть идеальную картинку сплоченного дружного коллектива, состоящего из идейных борцов с коррупцией. Что на самом деле представляет собой команда Навального?

— Команда Навального — это типичный офис со своими лоялистами, теневыми лидерами, заговорщиками, лобби. Да, к сожалению, как любая российская организация, команда Навального — это лобби. То есть надо понимать, с кем дружить, от кого и когда дистанцироваться. Это связано еще и с тем, что ФБК — очень семейная структура. По сути, ею управляет несколько семей. Роман Рубанов и Елена Марус (директор ФБК и арт-директор), Леонид Волков и Елена Бирюкова, которые отвечают за политическую часть и социологию соответственно. То есть жена создает цифры, которыми потом апеллирует ее муж. Если бы такое происходило где-то во власти, Навальный первым кричал бы, что это незаконно. И такие внутренние связи так или иначе порождают интриги — и такой ситуации нормальный руководитель не допустил бы.

— А Навального это устраивает?

— Для Навального главное, чтобы люди были свои, не выносили сор из избы. Ведь что мы знаем о Навальном? По большому счету мы ни черта о нем не знаем. Откуда он финансируется, на что он живет... В этом он очень схож с нынешней властью, он никогда не сдаст «олигархат», который вокруг него сложился, какие бы ошибки он ни совершал. Навальный — это абсолютный вождист. И как каждый вождист, он постоянно пытается снять с себя регалии: «я не занимаю должность в ФБК, я просто тут всем управляю», «в партии я не хочу быть председателем, но партия — это только я и приближенные люди». К сожалению, за эти годы вокруг него сложилась масса, которая примет любое его решение. И это критично для всей оппозиции, ведь другие политики, которые хотят играть по другим, не стандартным для Навального правилам, начинают волей-неволей находиться по отношению к нему в конфронтации. Как тот же Гудков, Кац и так далее.

— Когда вы столько лет работали с Навальным, то не понимали этого? Или мирились?

— Местами не понимал, местами мирился. К сожалению, ты попадаешь как будто в секту, тебя это засасывает. Ты появляешься в онлайне, в соцсетях, твой Твиттер набирает миллионные просмотры. Это кружит голову. Плюс все друг друга подбадривают. А лидер два раза в неделю проводит обработку на предмет того, с кем мы дружим, а с кем нет, и какая у нас теперь политическая позиция. Люди этим проникаются. Они становятся трансляторами этой пропаганды.

— А не совсем согласным с позицией Навального там есть место?

— Нет, человека могут уволить просто за одно нелояльное высказывание. Или вследствие интриг. После мэрской кампании ФБК разросся и стал офисом. Но таким, в котором фотографии и Твиттер заменили реальную работу. Человек там не имеет никакой ценности, важен лишь выхлоп от соцсетей, диджитал.

Как говорит Навальный, be picture — то есть никогда не концентрируйтесь на деталях, никогда не возитесь с одним человеком. Для него тезис «спасешь одну жизнь — спасешь целый мир» достаточно презираем. Он призывает показывать общую картину.

— Он открыто транслирует эту свою позицию сторонникам?

— Навальный достаточно осторожен. Первый уровень доступа раскрываемости Навального в ФБК — это общие летучки для сотрудников. Они проходят два раза в неделю, одна летучка сугубо рабочая, а в конце недели проходят политические летучки. Приходит «большой брат» и на полном серьезе начинает рассказывать, кто плохой, а кто хороший, с кем мы дружим, а кто теперь козел. Причем он не выбирает выражений.

Например, вчера Михаил Касьянов был друг и брат, а потом сразу стал придурком, которого надо слить. При этом то, что расследование, скомпрометировавшее Касьянова, было показано на НТВ, Навального совершенно не смущало. Когда можно воспользоваться вражеской пропагандой, почему бы этого не сделать?

— Почему Навальному разонравился Касьянов?

— На рубеже 2015–2016 годов, в очень важный этап для оппозиции, было решено дать Касьянову первое место в списке кандидатов на выборы в Госдуму. И Навальный вначале был согласен, но потом ему это стало резко не нравиться, и он начал раскачивать ситуацию и подзуживать против Касьянова всех кандидатов. В пул кандидатов входил в том числе и я. В итоге Касьянова мы тогда жестко слили.

— Почему вас включили в пул?

— Я хорошо себя проявил в 2015 году как управленец в костромской кампании. И несмотря на то что в той кампании было много очень странных и провальных моментов, я не стал выносить сор из избы и заслужил определенную лояльность.

Например, праймериз были провальными, Навальному они были неинтересны. В Костроме первое место при очень загадочных обстоятельствах занял Илья Яшин, и никакой командной работы там не велось. Я бы назвал это договорным матчем.

— Навальному хотелось быть единственным лидером оппозиции?

— У нас «оппозиционная монархия». Навальный сам себя короновал, и такое впечатление, что сейчас все посты будут передаваться по наследству. Брату, дочери... (Дочь Навального, Дарья, с недавних пор ведет свое политическое шоу в Ютьюбе. — А.Р.) Я не знаю, как на это смотрит молодое поколение, но в мое время это считалось зашкваром. Когда ты ради идеи идешь на риск, тебя выгоняют из школы, ты перессорился со старшими. И у тебя есть талант, ты тоже хочешь делать свое шоу, но у тебя нет такой возможности, а у его дочери она есть. Просто потому, что она его дочь.

Он ездит на дорогом джипе, у него действительно два охранника, он снимает дорогущие апартаменты на Автозаводской. Но если ему начнут это предъявлять, толпа начнет кричать «вы врете». Ну что тут скажешь? Приходите к офису ФБК и посмотрите, в компании какой свиты он приезжает.

«Если не Навальный, то кто?»

— Я общалась со многими волонтерами Навального, среди них есть прекрасные молодые ребята, почему тогда они с ним?

— Для некоторых это трамплин перед отъездом за границу, там работа с Навальным может быть хорошо воспринята. А кто-то придерживается принципа «если не Навальный, то кто?».

— Получается, что принцип поддержки власти «если не Путин, то кто?» в случае с Навальным абсолютно идентичен?

— Да. И эта вилка выгодна двум людям — Путину и Навальному. Эта ситуация, характерная для восточной деспотии, где есть несменяемый лидер и какой-то человек, который по двадцать–тридцать лет ему оппонирует. Ситуация для власти понятная и, судя по всему, контролируемая.

— То есть мнение о том, что Навальный — это проект власти или по крайней мере он с властью сотрудничает, недалеко от истины?

— Я считаю, что Навальный готов работать со всеми, и это не исключает ни сотрудничества с властью, ни с госдепом. Со всеми, кто готов предлагать ему выгодные условия и финансовые преференции. Вспомните мэрские выборы, когда при приговоре суда, будучи главным оппозиционером страны, он просидел в следственном изоляторе меньше суток. Причем приговор ему обжаловала прокуратура.

— Навальный тогда сказал, что власть его испугалась…

— Эта власть не боится никого. Это самое большое оппозиционное заблуждение. Мы сейчас со всем миром находимся в такой конфронтации, что всем плевать на какого-то там Навального. Он не представляет для власти большой ценности, но на создание другого такого проекта уйдет много времени. Навальный это прекрасно понимает, и ему это выгодно, поэтому он так уверен в себе.

— Как происходил ваш разрыв с командой Навального?

— Первая кошка пробежала в 2016 году во время думской кампании. Но главный разрыв случился после 26 марта. Я выступил откровенно не на стороне фонда. Речь идет о правозащите по 26 марта. Тогда я говорил о том, что предстоят массовые задержания, нам нужно не пять адвокатов, а гораздо больше. Мы должны работать со всеми нашими правозащитными организациями.

Но Навальный совсем не жалует правозащитников. Волков еще более нетерпим. Сейчас я расскажу небольшой инсайд из книги. Когда при подготовке к думской кампании мы говорили о позиционировании, я ему сказал, что хочу выступать как правозащитник, помогать людям. Предложил, раз уж есть такая кампания, в рамках которой, что уж греха таить, никого не выберут, давайте создадим какой-то сервис, в рамках которого можно будет оказывать помощь. На что Волков ответил: ты знаешь, что Грачев сказал? Я говорю: кто? — Грачев, бывший министр обороны. Он сказал, что правозащитник — синоним пидараса.

— Что все-таки не так было с 26 марта?

— Помните это мерзкое заявление о том, что если вы выйдете на митинг, то в случае задержания сможете получить по 10 тысяч евро от ЕСПЧ? Это был тактический ход, социология показывала, что выйдет мало людей. Окей, но зачем врать? Скажи, что вы получите деньги от ЕСПЧ, но через два-три года. А перед этим вас затаскает центр «Э», уволят с работы, вы попадете во все возможные списки неблагонадежных, будете сидеть с алкашами и бомжами в ОВД.

Более того, когда Навальный берется сопровождать людей в ЕСПЧ, нужно пройти еще две судебные инстанции у нас, в России. И никто в этом помогать не будет.

— Навальный действительно зарабатывает на задержанных?

— Да. В 2017 году у него появился грант одной из европейских организаций, в соответствии с которым чем больше людей ты приведешь в ЕСПЧ, тем больше от этого гранта ты отщипнешь.

— Это закрытая информация?

— Да, более того, он так дорожит этим проектом, что не стал переводить его на фонд и сам им руководит. У него был свой проект «РосЕвро Суд», но с его руководителем он тоже разругался. Помимо того, от ЕСПЧ он получает деньги как адвокат.

— То есть, когда он говорил, что зарабатывает адвокатской практикой, это было недалеко от истины?

— Да, но при этом он никакой не адвокат в полном смысле этого слова. Он отправляет шаблонные жалобы — это уже налаженный процесс. Но он не думает своей головой, не ездит с подзащитными, не сопровождает их в российском суде, не поддерживает их в ОВД, банально им воду туда не приносит. Это, знаете, такой естественный отбор — кто выползет, тот выползет. Вот к нам приполз Иван Иванов, сейчас он заработает у нас, возможно, 10 тысяч евро, а я заработаю условно три тысячи и еще что-то от гранта.

— Расскажите еще про проблемы, связанные с 26 марта.

— Когда задержанным по 26 марта нужны были адвокаты, из ФБК сообщили, что у них обыски и адвокаты нужны им самим. На то, что люди сидят в ОВД, — плевать. Отдельного адвоката запросили для Леонида Волкова, ведь элита есть элита. Моя ошибка в том, что я сразу тогда не вынес эту ситуацию на публику.

— Что происходило во время президентской кампании?

— Кампания была абсолютным пшиком. Волков говорил: у нас на сайте 16 тысяч зарегистрированных волонтеров по Москве, где эти люди? Мы отвечали, что их нет, мы работаем «на земле» и видим, что такого количества волонтеров просто не существует. Есть 200–300 человек, которые готовы более-менее что-то делать, и то мы их замордовали своими акциями.

Но Волкову не нужна была светская вменяемая кампания, ему нужны были постоянные потрясения, за счет которых можно было выезжать. Когда в штаб привезли миллионный тираж агитационной газеты, я взялся за голову, понимая, что это сознательная провокация.

Подписей мы толком не собрали. В итоге Волков решил собирать все в Москве, поскольку у нас тут больше всего сторонников и в Москве живут люди из разных регионов. Кто бы в это поверил?

— В чем был смысл кампании для Навального? Почему, зная, что его не зарегистрируют, он не выдвинул кого-то вместо себя?

— Для Навального это совершенно невозможно. У него один принцип — мало быть первым, надо, чтобы остальные сдохли.

Обратите внимание на его отношение к Собчак, можно по-разному к ней относиться, но нельзя ей запретить существовать. А у Навального позиция именно такая. У него сейчас просто какая-то собчакофобия, мне кажется, она снится ему уже, он просто помешался.

Он окружает себя людьми на уровень ниже, ни из кого из них не выйдет публичного политика. Он всегда чувствует людей, которые заметно слабее его, и охотно над ними издевается, проявляя настоящую тиранию.

Из будущей книги Серуканова: «В 2016 году на одном из закрытых собраний, которое обычно происходило по четвергам и включало в себя не более пяти человек, произошло нечто. В очередной раз Навальный начал чихвостить Любовь при всех, хотя для этого не было существенных причин. По словам Алексея, она вела плохую предвыборную кампанию, мало старалась. «Люба, да кто ты такая?! Неужели должны прийти какие-то гномики, которые сделают за тебя всю работу?! Будешь ты заниматься чем-нибудь или нет?» Затем он хватает стакан кофе со стола и натурально так, во всю величину замахивается на нее. Соболь отчаянно закрывает лицо руками, у нее на глаза наворачиваются слезы, она бежит по коридору. Но ее никто не догоняет…»

— Когда вы решили писать книгу, вы же понимали, что вас начнут травить и обвинять во вранье?

— Конечно. И эта травля началась еще в декабре, когда я все же окончательно порвал с командой Навального. Он оскорблял меня в эфире, мне поступали угрозы, мне писали в личку, что я не увижу своих детей. Потом до меня дошли слухи, что Илья Яшин, этот вечный мальчик оппозиционной политики, обзванивал всех знакомых и говорил, чтобы меня не брали на работу.

Я тогда вызвал Навального на дебаты, но вместо этого он просто облил меня грязью в эфире.

Я не профессиональный писатель, но это будет искренняя история простого человека, в котором люди будут показаны такими, какими они были. Я хочу показать этот путь — как менялся я и что стало с людьми, с которыми я приходил в политику.

— Вы не боитесь, что вас начнут травить еще больше?

— Боюсь. У меня нет команды, нет денег, фонда. На издание книги я собираю средства в Фейсбуке. И даже многие из тех, кто меня поддерживает, боятся писать это открыто. При этом в комментарии приходит очень большое количество ботов, которые пишут одинаковые оскорбления.

— У Навального действительно есть боты?

— Да, они всегда это отрицают, но они давно создали себе аналог «ольгинских» ботов.

— Навальный говорит, что его так ненавидит власть и все мечтают его «замочить», скомпрометировать. Вы публично заявили, что пишете книгу. С вами связывались издательства, федеральные СМИ?

— Нет, никто. Более того, я разговаривал с известными оппозиционными журналистами. И они говорили, что да, нам во многом не нравится риторика Навального, но если мы сейчас о нем плохо напишем, на нас набросится вся его паства — и начнется ад. Навальный стал таким «силовичком», только в диджитал. Представляете, что будет, если дать этому человеку реальный доступ к власти?