СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ Соловецкий монастырь возник в 1420—1430 годах, отстроен в камне трудами святителя Филиппа. При советской власти на территории монастыря действовал первый в стране лагерь особого назначения, здания планомерно разрушались. Монашеская жизнь возобновлена 25 октября 1990 года. В 1992 году комплекс памятников Соловецкого музея-заповедника был внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.
Я отправился на Соловки. Там десять лет назад наместника монастыря назначили… директором музея.
Соловки — это архипелаг в Белом море. Зимой это обстоятельство усугубляет и без того непростую северную жизнь. Единственная ниточка — старенький Ан-24. Два рейса в неделю с приземлением на небольшую лесную полосу. А если непогода, что на Северах не редкость, то сиди в крохотном зальчике ожидания, где диспетчер вышивает бисером, а женщина из службы безопасности отгадывает кроссворд.
Встречать наш борт высыпал весь поселок. Получатели посылок с Большой земли атаковали аэропортовский грузовичок. Я летел с монахами. Помог им выгрузить стиральную машину и коробку с мороженым.
Попасть в музеи Соловков совсем несложно. Надо купить билеты. А вот очутиться в окружении монахов, трапезничать с ними, жить в келье, снимать на службах не доводилось до сих пор ни одному мирскому журналисту. Наверное, я первый получил высочайшее благословение. Чем горжусь. И не считайте это грехом.
На монастырской «буханке» мы проехали 800 метров, пронырнули в узкие ворота и очутились возле братского корпуса монастыря, где началась разгрузка. Меня облепила стая синиц. Пернатые привыкли, что монахи подкармливают их. Отец Иов ввел такой обычай. Но семечек у меня не было.
Меня разместили в келье № 5.
Нет, не в братском корпусе, а непо-
далеку. Сто лет назад при храме
Святителя Филиппа, митрополи-
та Московского была богадельня.
После восстановления здесь от-
крылась крохотная гостиница.
Точнее, общежитие. Несколько ке-
лий с двумя кроватями. Столовая
с плитой и мойкой. Душ и прочие
удобства в конце коридора. Вместо
телевизора иконы. Здесь селятся
высокие гости монастыря. Гово-
рят, даже Святейший останавли-
вался.
...Монахи собирались в трапез-
ной у огромной белой печи. Стояли
молча, в раздумьях. И грели озяб-
шие руки. На деревянных столах
стояли миски и кружки из нержа-
вейки. Капустный салат, борщ из
грибов и кусочки жареной рыбы. В
кувшинах чистая вода. Хлеб, ад-
жика и горчица. Ровно в 13.00 все
повернулись к иконам. Началась
молитва. Потом мы сели, и тут же
зазвенели ложки. Монах Сергей из
Рязани стал читать жития святых
из «Четьи-Минеи». Я повернулся к
послушнику Алексею с вопросом,
но тот приложил палец к устам.
Прием пищи был образцовым. Что
там армия или пионерлагерь! Ров-
но в 13.10 прозвенел колокольчик.
Чтение закончилось. Все встали,
повернулись к иконам и стали мо-
литься. Мои губы с непрожеванной
капустой на автомате повторяли
молитвенные слова. В 13.13 все
было кончено. Монахи потянулись
к вешалке. Тут Благочинный мона-
стыря архимандрит Ианнуарий
попросил внимания:
— Братия! К нам приехал журна-
лист. По благословению. Он будет
фотографировать вас. Кто против
— скажите. Так что представляю
его вам…
Меня вполне можно было при-
нять за послушника. Борода с про-
седью, скромно одет во все темное.
Монахи посмотрели на меня с ин-
тересом. Забегая вперед, скажу,
что без отца Ианнуария этот ре-
портаж не получился бы. Четкий
мужик. К слову сказать, выпуск-
ник легендарного Физтеха, канди-
дат богословия, автор работ по
церковной истории. В центральной
прессе периодически появляются
репортажи из монастыря. Они не-
редко были односторонними. Вот и
смотрели на меня послушники,
иноки, монахи и иеромонахи, игу-
мены и архимандриты с нескрыва-
емым любопытством и некоей оза-
боченностью. Откровенной любви
в этих глазах я не обнаружил. Как я
ошибался!
После трапезы раздавали моро-
женое в стаканчиках. То самое, ко-
торое мы разгружали. Я от своей
порции отказался. На Большой
земле еще напробуюсь. Пусть мо-
нахи побалуются.
Послушник Леша очень помог
мне. Он рассказывал про обычаи в
монастыре и не давал опозориться
корреспонденту федерального из-
дания перед братией. Алексей в
миру был питерским юристом. Его
безупречная речь говорила о том,
что будущее на поприще юриспру-
денции у Леши было блестящим.
Но у него случился катаклизм в
личной жизни. С кем не бывает в 20
с лишним лет? Леша отправился на
Соловки, чтобы обрести устойчи-
вость.
— Я сначала остался трудником.
Это когда живешь здесь, работа-
ешь. Тебя кормят. Ты можешь уе-
хать в любой момент. Но я решил
остаться навсегда и стал послуш-
ником. Жду, когда постригут в мо-
нахи, — рассказывал Леша.
Алексей звонарь Спасо-Преоб-
раженского Соловецкого мона-
стыря. Все это он мне рассказывал,
потому что был еще послушником.
Монахам такое откровение не бла-
гословляется.
…Отец Иов опять кормил синиц
после обеденной трапезы. Монахи
«обижались» на него:
— Орешков для них припас? Ба-
луешь! Наши семечки они после
тебя не щелкают!
А на службе отец Иов остановил
меня:
— Нечего снимать! Ты других
снимай, более достойных!
— А как узнать кто достоин?
— Ты, это, не копай. Все от Господа нашего. Мы рабы его, — и отвора-
чивался от объектива.
На третий день отец Иов вышел
после трапезы и поманил меня.
— Ну, сымай, как я синичек кор-
млю. Да не меня, а птах! — и протя-
нул руку с кедровыми орешками.
Но ни одна синичка не слетела.
И солнечные часы и карниз над
братским корпусом был пуст.
— Ну что же, Божий промысел, —
не унывал монах, — полетели еще
куда!
Он развернулся и решительно
зашагал в свою келью. Молиться,
наверное. О синицах, да о моих
снимках. Я ведь потом все снял,
как хотел. Светлый человек в чер-
ной рясе.
Я не знал, что затвор моей зер-
кальной камеры так громко щел-
кает. Хорошо хоть название цер-
ковное — «Никон». В полумраке
Свято-Троицкого собора даже пев-
чие косились на меня. Я ради ре-
дакционного задания иногда готов
забраться на иконостас. Но не в
этом случае. В храме я почувство-
вал, что же такое чувства верую-
щих. И должен сказать, что эти
чувства в монастыре были на моей
стороне. Они мне доверяли. Ну и я
не подвел. Потом, когда я прощал-
ся с отцом Ианнуарием, я попро-
сил прощение за неудобства, при-
чиненные на службе. Он сказал
просто:
— Не о чем. Все хорошо.
— Благословите.
— Благословляю…
За паломничество в монастыре
отвечает монахиня Никона. Я ее на
воскресной службе заприметил.
Черная мантия, клобук, квадрат-
ные очки. Строже не бывает. Но к
ней тянулись дети. Кутались в ее
мантию. Она улыбалась и завязы-
вала косынки девочкам и поправ-
ляла прически мальчикам. Это ее
крестные дети, как потом я узнал.
Встретились после службы у Свя-
тых ворот. Матушка Никона хоте-
ла было провести привычную эк-
скурсию для столичного журнали-
ста. Но я первый предложил:
— Давайте прогуляемся вокруг.
Солнце выглянуло. Мне для съем-
ки…
Прилетел я в непогоду. Даже са-
молет могли задержать. Отец Иан-
нуарий сказал:
— Если дело благое, будет пого-
да!
Как не верить в чудеса? Выгля-
нуло ослепительное солнце и зуб-
чатые тени от лемеха на куполах
(осиновые фигурные дощечки. —
Ю.С.) стали резче.
У монахини Никоны, которая
возглавляет в монастыре паломни-
ческую службу, постоянно трезво-
нит мобильник. Верующие стре-
мятся зарезервировать места на
сезон-2017. Уже пошли заказы на
сентябрь. В поселке есть парочка
приличных гостиниц. Но и там на
лето аншлаг.
…Я в трапезной палате. Она
уступает по площади Грановитой
на 13 квадратных метров. Рестав-
раторы положили новенький пар-
кет. Гулко раздаются наши шаги.
Но холодно. Нет отопления.
Монастырь был разделен на то,
что перешло Церкви ради об-
устройства и проживания совре-
менной братии, и на то, что оста-
лось в ведении музея. Кто будет
ота пливать помещение, до сих пор
неясно, но есть надежда, что жизнь
вернется и в эту часть монастыр-
ского комплекса.
В храме Филиппа-митрополита
с войны стояли дизельные движки
от подлодок — учебное пособие. До
кончины СССР здесь была учебная
база Северного флота. Восстанав-
ливали из руин. Реставраторы
движки залили бетоном — куда их
девать? Теперь храм можно смело
называть «на дизелях». Конечно,
было непонимание. Апогей не-
рвных отношений между властью
земной и властью церковной здесь
был пройден в 2009-м. Тогда архи-
мандрита Порфирия, наместника
Соловецкого монастыря, назначи-
ли директором Соловецкого му-
зея-заповедника.
К отцу Ианнуарию особое отно-
шение. Мы просто зашли в келью-
кабинет и сели за стол. Никакой
пропаганды, никакого опиума
для народа. Просто беседа обо
всем. Наконец дошли и до больно-
го:
— Что вы думаете о передаче Иса-
акиевского собора РПЦ?
— Тут думать особо не о чем. Я не
понимаю опасений части мирско-
го общества. Вы что, считаете, что
иконы, изначально принадлежа-
щие Церкви, будут осквернены?
Или мы их замажем новыми спи-
сками? Православная церковь, ко-
торая эти иконы и создала, будет
губить их?
В Свято-Троицком храме пла-
стиковые фотокопии, а не иконы.
Здание и иконостас имущество не-
движимое. За него государство в
ответе. А с иконами должна разо-
браться Церковь. Иконы, конечно,
будут дописываться. В любом слу-
чае это будут не старинные образа,
а хорошие списки. Так же как и
сень для рак с мощами преподоб-
ных, которая делается по древним
эскизам, но сама по себе памятни-
ком старины не является.
Разногласия между музеем и мо-
настырем случаются сегодня
только по мелочам. Доказательст-
вом удачного сотрудничества
можно считать не только совмест-
ные проекты, которые включают в
себя выставки и конференции, но и
то, что по результатам минувшего
года согласно финансово-экономи-
ческим показателям и качеству
обслуживания Соловецкий музей-
заповедник стал лучшим предпри-
ятием России.
Но острая головная боль — это
новое здание музея. Два года соо-
ружали из бетона и кирпича место,
куда переедут экспозиции из мо-
настыря. Этого момента ждали и
монахи, и музейщики. Но оказа-
лось, что забыли согласовать про-
ект и местоположение здания с
ЮНЭСКО. Разразился скандал. Но-
востройка находится в прямой ви-
димости со стен монастыря. Вроде
как будет уродовать пейзаж. Хотя,
положа руку на сердце, пейзаж
уродует дизельная электростан-
ция послевоенной постройки, ко-
торая к монастырю ближе на 300
метров, и лагерные бараки, в кото-
рых живут жители поселка, несмо-
тря на страшные памятные та-
блички.
Я зашел к главе администрации,
которая расположена вместе с
больницей, аптекой и пунктом ми-
лиции в сером здании напротив
монастыря. В коридоре висели
плакаты с радужными планами:
новая больница, школа, детский
садик. Конечно, это отдаленное бу-
дущее.
— Конечно, без монастыря нам
не жить, — начал глава Евгений Тю-
тюков. — Это и туристы, и повы-
шенное внимание центра.
— Есть какие-то разногласия с
монастырем?
— Никаких! Все что делается для
монастыря, делается и для поселка
Соловецкий. Это и рабочие места,
и торговля, и транспорт, и канали-
зация. Вы не поверите, прошлым
летом у нас в аэропорту была на-
стоящая авиапробка! Самолеты
некуда было ставить! Наша мечта
— запустить прямое авиасообще-
ние с Москвой. Понятно, надо бу-
дет новый терминал строить и по-
лосу удлинять.
Монастырь просто необходим. И
не как музей. Мы забываем о том,
сколько крови здесь пролито! В том
числе и монашеской. Забывать об
этой странице нашей общей исто-
рии нельзя! И нужно молиться.
…Утром застучали молотки. Ра-
бочие поднялись на леса и нача-
лась рутинная работа по восста-
новлению монастыря. Послушни-
ки и монахи надели спецовки и ра-
зошлись по послушаниям. Труд-
ник Федя вышел со своей кухни
провожать меня на самолет. Пого-
да была превосходной. Я улетал
туда, где лучшие умы решают гло-
бальные проблемы. Улетал из свя-
тых Соловков, где все давно реше-
но за нас.