ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Июнь 14, 2016

Режиссеру Джоди Фостер, которая раньше никогда не работала с Робертс, понравилось, что в жизни Джордж ведет себя по отношению к Джулии как старший брат и это легко переносится на экран. «Мы познакомились на съемках «Одиннадцати друзей Оушена» в 2000 году и сразу подружились, — говорит Клуни. — Ее муж Дэнни тоже стал моим хорошим приятелем. Джулия гостила в моем итальянском поместье на озере Комо во время беременности, приезжала с детьми, когда маленькие монстры превратились в осмысленных человеческих существ. Общение с ее замечательной семьей, которую я отчасти считаю своей, доставляет мне много радости. Поэтому и работать вместе нам легко и приятно».

Джулия охотно признает, что чувства взаимны: «Все, что происходило с нами в эти годы, только укрепляло нашу дружбу. Новые люди — мой муж и дети, жена Джорджа — органично вливались в нее, ничего не нарушая, а лишь добавляя».

Никто из них уже не вспоминает, что в первые годы знакомства Джулия была не в лучшей форме и отчаянно нуждалась в дружеском участии. Тогда ее с Дэн­ни будущее находилось под угрозой, а о детях она могла только мечтать…

Испытание чувств

Август 2001 года. Биг-Беар-Лейк, штат Калифорния Джулия вышла из часовни на зеленый газон, подняла глаза на бархатное, уже почти осеннее небо. Актрису не покидало ощущение, что хоронят ее, а не Патти, мать Дэнни. Наверное, этим все и закончилось бы, если бы кинжальные взгляды его родственников могли убивать.

Джулии не следовало приезжать. Она не была частью семьи — в отличие от Веры, супруги Дэнни. Жена и любовница впервые встретились лицом к лицу: в такое время и в таком месте, где на стороне Веры были все, а на стороне Джулии — только она сама. Дэнни, настроенный соблюсти приличия и избежать скандала, боялся даже посмотреть в ее сторону.

Но никакой инстинкт самосохранения не заставил бы актрису оставить его, потрясенного внезапной смертью матери, без поддержки. К тому же Патти была единственной в семье Модер, кто не осудил Дэнни за роман с Джулией. «Жизнь — тяжелая штука, — говорила она. — Если есть шанс испытать счастье, нельзя его упус­кать». И Джулия была ей за это благодарна.

Дэнни тоже приходилось несладко. Многие близкие отказывались разговаривать с ним, принимать слова утешения. Джулия ничем не могла ему помочь, но и не бросала. Стояла молча поодаль, сцепив руки под грудью, смотрела на пепельное от горя лицо Дэнни и думала о том, как сильно его любит. «Я влюбилась с первого взгляда, — вспоминает Джулия знакомство на съемках фильма «Мексиканец». — Поняла, что рождена стать женой этого мужчины. Фантазировала о нем наяву и видела его в эротических снах.
Я говорила себе: «Девочка, у тебя неприятности. Ты сошла с ума».

После съемок Джулия никак не могла выбросить Дэнни из головы, тем более что он отвечал ей взаимностью. Их недолго сдерживало то, что и он был женат, и она — без пяти минут замужем за актером Бенджамином Брэттом. «Дэнни не мог бороться с чувствами к Джулии, — рассказывали его друзья. — Он был готов горы свернуть, чтобы остаться с ней. Как только они впервые переспали, пути назад уже не было».

Джулия мирно рассталась с Бенджамином за два месяца до августовского дня на кладбище. Дэнни поговорил с женой, которая понимания не проявила. «Почитай про ее личную жизнь, — посоветовала Вера. — У нее же каждый мужик — единственная настоящая любовь, и таких до тебя было штук двадцать! Несмотря на наши кризисы, я прожила с тобой пять лет. А для нее ты игрушка. Она хочет тебя потому, что пока не может получить, и расхочет, как только получит». С этой теорией согласилась вся его родня.

Джулия могла бы поставить ультиматум — «я или они». Но она предвидела еще одну проблему, которая в сочетании с позорным изгнанием из семьи могла сделать цену счастья слишком высокой для Дэнни.

Им долго удавалось хранить отношения в тайне. Он ухаживал за Джулией в меру своих финансовых возможностей, а папарацци не имели привычки заглядывать в демократичные кинотеатры и кафе, на дискотеки и в тот пыльный угол Брентвуда, где Дэнни снял крохотное любовное гнездышко. Но Джулия понимала, сколько грязи обрушится на ее бойфренда, когда пресса узнает о связи суперзвезды с «мелкой технической сошкой». «Я боялась потерять Дэнни, — признавалась она. — Ничего не могла сделать с прессой, но решила, что любой ценой выдержу драму, которую устроила его семья. Я знала, что поддержка родных очень скоро ему понадобится».

Перед тем как похоронный кортеж отъехал от часовни, к актрисе подошел отец Дэнни. Оказалось, что при жизни Патти призывала клан узнать Джулию получше, прежде чем называть ее стервой, ворующей мужей у честных женщин. У старшего Модера эта идея восторга не вызывала, но он был тверд в намерении исполнить волю жены.

Родные Дэнни соглашались знакомиться по одному. Джулия приезжала в дома, где ее встречали холодом и презрением, улыбалась чужим недружелюбным людям. Объясняла, что в момент их встречи Дэнни считал свой брак с Верой законченным. Клялась, что любит его по-настоящему, хочет прожить с ним всю жизнь и родить ему детей, чего так и не сподобилась сделать Вера. Подарила самой суровой из трех сестер Дэнни кольцо. Внутри все кипело: почему она, взрослая умная женщина, актриса с мировым именем, вынуждена оправдываться и извиняться за любовь к совершеннолетнему дееспособному мужчине перед людьми, которые ничем не заслужили право судить ее? Но Джулия продолжала улыбаться, дарить подарки и оплачивать семейные праздники, хотя до поры это расценивалось как искупление грехов и никто не говорил ей спасибо. Даже пошла на второй круг извинений — на сей раз за то, что притащила за собой в жизнь Модеров шлейф папарацци.

Но когда и Дэнни незадолго до свадьбы начал жаловаться на вмешательство в частную жизнь и уязвленную мужскую гордость, Джулия не сдержалась: «Я думала, ты отдаешь себе отчет в том, с кем собрался жить. Дома я добрая старушка Джулс, но на публике — мисс Джулия Робертс, единственная и неповторимая. Это комплект, Дэнни. Ты не можешь взять одну и отказаться от другой. Тебе придется смириться с моей славой и ее издержками».

На это ему потребовалось два года шумных, часто публичных ссор, хлопанья дверьми, битья чашек и газетных заголовков вроде «Развод не за горами». Лишь отцовство примирило Дэнни со статусом «мистер Робертс». И то не до конца. С другой стороны, Джулии даже нравились искры амбиций, которые периодически летели от спокойного, выдержанного и добродушного главы семейства. Если бы он позволил жене затоптать свое эго и превратить себя в аксессуар, он больше не был бы мужчиной, которого она полюбила…

Во саду ли, в огороде

После тринадцати с лишним лет брака Джулии и Дэнни по-прежнему приходилось лавировать, чтобы случайно не задеть больную тему неравенства. Взять хотя бы историю с покупкой имения на гавайском острове Кауаи в 2011 году, когда Джулия загорелась идеей увезти всю семью как можно дальше от Голливуда, но не покидая границ США.

Выслушав идею Джулии, Дэнни Модер схватился за голову. Он знал, что на плодородной земле Гавайев супруга уже строит в своем воображении загоны для коз и курятник, сажает плодовые деревья и вскапывает землю для огорода. Джулия давно помешана на здоровом органическом питании: все, что можно, она предпочитает выращивать самостоятельно. Их поместье в Малибу — единственный в престижном районе особняк, где утро начинается с оголтелых воплей петуха, а благородный английский газон перекопан под грядки. Но Джулии этого садово-огородного королевства было маловато. Ей не хватало простора, который имелся в ее распоряжении, когда дети были совсем маленькими и все семейство жило на ранчо в Нью-Мексико.

Дэнни иногда казалось, что его жена — прирожденная хиппи, которая не хочет иметь ничего общего с веком высоких технологий и навязчивого гламура. Во всех их домах нельзя найти ни единой вещи, сделанной из пластика. Джулия ненавидит компьютеры, Интернет и социальные сети, а телевизор позволяет включать только по особым случаям. «У нас книжный дом, — говорит она. — Я считаю, что вечером, когда вся семья собирается вместе, лучше почитать детям книжку, рассказать историю или просто побеседовать с ними о жизни».

Одежду Джулия предпочитает покупать в секонд-хендах: еще одно удовольствие, которого ее лишил переезд в глянцевый Малибу. В Нью-Мексико актриса могла провести целый день в магазинах подержанной одежды и на блошиных рынках, иногда охватывая за один прием несколько ближайших к ее ранчо городков. Торговцы улыбались сквозь слезы, завидев ее в дверях или возле лотков: Джулия привлекала других покупателей, но сама торговалась так отчаянно и вдохновенно, словно один выгаданный доллар должен спасти ее семью от голодной смерти. На $10 она умудрялась забить машину вещами по самую крышу. Однажды в конце такого тура она не удержалась от соблазна заскочить в еще один магазинчик в Санта-Фе, оставив кошелек в машине во избежание лишних трат. Но не смогла хладнокровно уйти от платья в цветочек — и прямо у кассы обменяла его на свои дизайнерские джинсы.

С появлением детей Джулия отказалась от косметики. «Если, собрав на выход троих спиногрызов, я начну приводить в товарный вид себя, мы никогда никуда не выйдем, — смеялась она. — Несколько нелестных фотографий в журналах научили меня всегда иметь под рукой большие темные очки». Она даже зубы чистит дедовским способом — в буквальном смысле. Ее дедушка всю жизнь использовал вместо зубной пасты разрыхлитель для теста и очень впечатлил внучку тем, что отошел в лучший мир с одной-единственной пломбой.

Дэнни понимал, почему жену так тянет к простой жизни в удаленных от цивилизации пампасах: Джулии больше ничего не нужно от Голливуда, зато ее приводит в бешенство пристальное внимание к ней и ее детям. Она заслужила право жить, где и как ей хочется, ведь даже на Гавайях она останется звездой первой величины, о которой мечтает каждый продюсер и режиссер. О себе Дэнни такого сказать не мог. Голливуд с его долгой и злой памятью еще не забыл, что на съемках «Мексиканца» Модер был всего лишь «ассистентом оператора камеры B». Джулия дала ему шанс проявить талант оператора-постановщика на проектах своей продюсерской компании, но предположение о том, что он шагу не может ступить без протекции жены, не облегчало Модеру задачу утвердиться в этом качестве. Он понимал, что на Гавайях быстро потеряет профессиональную репутацию и станет мужчиной на содержании. Это не устраивало его самого и к тому же могло ненароком разочаровать Джулию.

Гордость не позволила Дэнни привести этот аргумент, но у него нашлись и другие. Во-первых, он не хотел, чтобы дети меняли хорошую школу в Лос-Анджелесе неизвестно на что. Во-вторых, на попечении Модеров находилась мама актрисы — Бетти Лу, оправлявшаяся после инфаркта. Дэнни считал бесчеловечным тащить больную старушку, которую они с Джулией еле уговорили перебраться из родного штата Джорджия в Малибу, еще в какие-то неведомые дали.

Аргументы были приняты. Но имение на Гавайях Джулия все-таки купила, уверив мужа, что не собирается приковывать его цепями к лопате. «Мы подождем, пока на нашей ферме вырастут деревья, которые мы посадим, — сказала она. — А потом будем жить как хиппи, ходить босиком и заниматься серфингом 365 дней в году. Считай, что это наш пенсионный план».

Бетти Лу не стало в феврале 2015 года — к тому времени и дети Джулии достаточно подросли, чтобы перевод в другую школу не стал для них трагедией. Но вместо того чтобы паковать чемоданы, актриса тихо выставила гавайскую усадьбу на продажу. Она поняла, что Дэнни не будет счастлив вдали от кино. И начала подозревать, что по атмосфере съемочной площадки в тропическом раю моментально соскучится не он один…

Каннская босоножка

Май 2016 года. Канны, Франция Звезды «Финансового монстра» и примкнувшая к ним Амаль Клуни двигались по красной дорожке к знаменитой лестнице. Джулия смотрела на крутые ступеньки с ужасом — она отвыкла от высоких каблуков и не представляла себе, как доберется до дверей. На крепкую руку Джорджа рассчитывать не приходилось — она была в эксклюзивном распоряжении Амаль.

Решение не жертвовать ногами ради протокола пришло внезапно. Джулия сбросила туфли, подобрала длинный шлейф черного платья и потопала по ступенькам босиком. «Я не самый здравомыслящий человек в семье, — признается она. — Если бы не спокойный и рассудительный муж, вырастила бы из детей цыганский табор. Моя спонтанность может принимать разные формы. Когда дети были поменьше, мне нравилось выпрыгивать на них из-за мебели и смотреть, как они с визгом разбегаются по дому».

Поступок Джулии заставил организаторов фестиваля вспомнить прошлогодний скандал, когда женщин не пускали на премьеры из-за нарушающей дресс-код обуви на плоской подошве. Но сделать замечание самой Джулии Робертс никто не посмел. Наверху она царственно остановилась — дожидалась фестивального ассистента: он крался по лестнице вдоль перил с ее туфлями, стараясь не попадать в кадр.

Чуть позже, сидя в зале рядом с Джорджем, Амаль и Джоди Фостер, Джулия жалела только о том, что тут нет никого из ее настоящей семьи.

Со старшим братом Эриком они долго были в ссоре. В середине 1990-х годов, когда актер — наркоман с большим стажем — судился с бывшей подругой за право воспитывать дочь Эмму, Джулия дала показания в пользу матери девочки и заслужила клеймо предательницы. Топор десятилетней войны удалось закопать лишь в честь рождения ее двойняшек. Но это не значило, что после примирения они вдруг сошлись характерами. Каждый их разговор заканчивается тем, что любящие брат и сестра посылают друг друга в разные далекие и неприятные места, если один из них не успевает бросить трубку.

Таким образом, брата Джулия не пригласила во избежание склоки, а сестру Лизу — из деликатности более успешной актрисы с фамилией Робертс по отношению к куда менее успешной. Младшее поколение осталось с отцом из педагогических соображений. Актриса считает, что дети не должны слышать от родителей плохие слова или видеть их совершающими сомнительные поступки — а ведь именно на них базируются все самые интересные киносюжеты. Поэтому Финн, Хэйзел и Генри еще не смотрели ни одного фильма с участием Джулии — и в ближайшее время вряд ли посмотрят.