На днях «генетическая бомба» рванула – пока, правда, в информационном пространстве. После двусмысленных реплик президента о сборе американцами биологического материала наших сограждан и «неправильном использовании» генной инженерии, чреватом появлением оружия «страшнее ядерной бомбы», западные фармацевтические гиганты остались без российского «человеческого материала».
Вывозить его за границу теперь нельзя, и близкие к правительству предприниматели теряют на этом сотни миллионов долларов. Зацепило «осколком» и Пентагон – там приостановлены исследования интерференции РНК. Эта чудо-технология может излечить артрит – или блокировать выработку иммунитета к смертельно опасной болезни.
В общем-то, две невинные реплики Владимира Путина вызвали в информационном пространстве неуправляемый процесс высвобождения большого количества энергии горячечного бреда в результате цепной реакции деления досужих экспертных мнений и домыслов за малый промежуток времени. Противогазы в таких случаях не спасают. «Я не утверждаю, что речь непосредственно идёт о подготовке биологической войны против России, – не стал нагнетать почём зря сенатор Франц Клинцевич, – но её сценарии, несомненно, разрабатываются». Осторожность сенатора понятна, ответственный пост обязывает тщательно выбирать выражения. Зато военному эксперту Анатолию Цыганку нет резона миндальничать: сбор биоматериалов россиян, по его мнению, организован американцами для создания биологического оружия нового поколения, и «это будет генетическое оружие избирательного действия. Его применение крайне сложно определить и выявить, а человеческие потери могут быть больше, чем при атомной бомбардировке». А раз такое дело, лидеру «Справедливой России» Сергею Миронову пришлось инициировать запрет сбора биоматериалов российских граждан иностранными агентами. Тем более что то и дело телевизор пугает: за последние 10 лет США понастроили вокруг нашей страны уйму биологических лабораторий. Вроде как на Украине – больше десятка, четыре – в Грузии, две – в Казахстане, а ещё по одной в Киргизии и Азербайджане. А всего по миру у них 400 таких лабораторий – за год эта орава учёных проедает полмиллиарда долларов. Но обильнее других почему-то подкармливают украинские (175 млн долларов в год), грузинские (150 млн) и казахстанские (120 млн) лаборатории – те, что у наших границ. Караул!
«Генобомбу» заложили под Дворковича?
Пока чиновники натужно соображали, как им реагировать на реплики президента – сразу возводить частокол по периметру российской границы с непременным железным занавесом или дождаться командного окрика сверху, – в столичных аэропортах образовалось столпотворение. Сотни российских представителей западных фармацевтических научно-исследовательских центров, пытаясь отправить биологические образцы, разбивали лбы о невидимую стену. Кому теперь бить челом (читай – относить конверт)? Кто запретил отправку? Росздравнадзор? Оказалось – таможня. Так уже было, ровно 10 лет назад, но об этом чуть ниже. Ежедневно каждая компания, исследующая (с разными целями) пробы крови россиян, отправляет за рубеж порядка тысячи образцов. Чаще это не биоматериал, а банальные лабораторные анализы. От которых зависит здоровье наших сограждан. Под ударом оказались и 28 тыс. российских участников зарубежных исследовательских программ – как правило, это тяжелобольные, согласившиеся помочь науке в обмен на доступ к новейшим разработкам, проходящим клинические исследования. Жаль и тех, кто не сможет проверить свою кровь или биопсию за границей, и тех, кого фактически лишают возможности получать инновационные препараты. Но тем не менее горше всех рыдают отраслевые лоббисты, состоящие на коште у зарубежных фармацевтических гигантов, – их нетрудовые потери, по самым скромным меркам, оценивается в 150 млн долларов в год. А если обойтись без ложной скромности, то до миллиарда. Кто они, эти лоббисты, догадаться немудрено. А пока немного истории.
Десять лет назад тогдашний глава ФСБ Николай Патрушев доложил президенту: Запад ведёт разработку биологического оружия, опираясь на новейшие достижения в генной инженерии. К докладу прилагалась справка за подписью главы РАМН Михаила Давыдова, из которой следовало, что биологические образцы исследуют и наши учёные, и их коллеги за рубежом – совместно. Мы – их биоматериалы, они – наши. Резон приводился такой: «некоторые типы исследований можно проводить только в западных лабораториях». Непорядок, решили в Федеральной таможенной службе (ФТС), и ввели запрет на вывоз из страны биоматериалов россиян. Столпотворение в аэропортах было под стать недавнему. Позже выяснилось, что основанием для решения ФТС стало закрытое распоряжение правительства от 22 мая 2007 года за подписью первого зампреда Сергея Иванова. Ну а реальная подоплёка этого распоряжения, как теперь выясняется, имела не много общего с разработкой оружия массового поражения нового поколения – таким способом правительство пыталось бороться с лоббистами на самом верху, которые наживали сотни миллионов на биоматериалах из России. И не желали при этом ни с кем делиться.
Возможно, сегодняшний «взрыв генобомбы» в информационном пространстве имеет похожую подоплёку. Рьяным лоббистам делают укорот. А кто они, эти лоббисты? – наверняка спросите вы. Давайте рассуждать вместе. Фактически все вопросы, связанные с медициной, в правительстве курирует вице-премьер Ольга Голодец. От реализации национальных проектов и координирования государственной политики в сфере здравоохранения вплоть до вопросов оплаты труда врачей и оборота лекарственных средств и медицинских изделий. Весь спектр сопутствующих вопросов! Кроме одного, а именно – государственной политики в области фармацевтики и биотехнологий. Казалось бы, и этим вопросом логично было бы заниматься профильному вице-премьеру – разве нет? Но им занимается другой вице-премьер – Аркадий Дворкович. Наряду с сельским хозяйством, рыболовством, энергетикой, транспортом и связью. Странно, правда?
В Пентагоне ищут слабые места у русских?
Впрочем, было бы слишком однобоко увязывать кампанейщину вокруг биоматериалов россиян с перераспределением полномочий зампредов правительства и лоббистскими нетрудовыми доходами в сотни миллионов долларов. Припоминаете, с чего начался весь сыр-бор? На страничке ВВС США в Интернете появилось сообщение о контракте на покупку биоматериалов – живых тканей российских военных. Тендером заинтересовалась калифорнийская клиника с филиалом в Москве. Но последовали две реплики президента России, и в Пентагоне пустились в разъяснения – никакое, мол, это не генное оружие, а всего лишь снадобье от артрита. Американские военные болеют им часто, а российские – редко. В общем, не ищите чёрную кошку в тёмной комнате, нет её там.
При помощи РНК-интерференции можно влиять на работу генов таким образом, что у людей проходят болезни. или перестанет вырабатываться иммунитет против этого заболевания
То, ради чего американским исследователям понадобились биоматериалы россиян, по науке называется «интерференция рибонуклеиновой кислоты». Это такая перспективная технология для лечения весьма болезненных и при этом плохо изученных заболеваний суставов, например ревматоидного артрита. Открыли её 20 лет назад учёные Эндрю Файер и Крейг Мелло и получили за это Нобелевскую премию. Как поясняют учёные, при помощи РНК-интерференции можно влиять на работу генов определённых этнических групп таким образом, что у людей из этой этнической группы проходят болезни. Ну, или перестанет вырабатываться иммунитет против того или иного заболевания. В зависимости от поставленной задачи. И что же это тогда, если не генетическое оружие? Собственно, это оно и есть – в 2010 году в докладе Агентства по сокращению военной угрозы, которое курирует Пентагон, об этом писали открытым текстом – «существует возможность использования РНК-интерференции для создания биологического оружия». Правда, тогда оговаривались – «теоретическая возможность». Но что вчера было теорией – космические полёты, энергия ядерного синтеза, – сегодня стало обыденной практикой.
«Тонкость здесь в следующем, – поясняет доктор биологических наук профессор Сергей Киселёв, возглавляющий лабораторию Института общей генетики РАН. – Сложно запустить болезнь, которая бы не поразила тех, кто её запустил. Но иногда у везунчиков «выгорает». Лихорадка Эбола, как показала практика, поражала в основном африканцев. А птичий грипп – китайцев. В США нет титульного этноса, а в России он есть – русские». «Мы, русский этнос, отличаемся от европейцев. От поляков, белорусов и украинцев мы не отличаемся, а от чехов и финнов – отличаемся, хотя и не слишком». Вот эти небольшие отличия генетики и могут использовать так, чтобы воздействовать на них точечно. Это воздействие может быть как положительным, так и отрицательным. Так, можно вылечить человека, а можно убить. И в этом контексте исследования Пентагона представляются зловещими. Почему американцы предупредили, что им не нужны биоматериалы украинцев? Их уже исследовали и нашли, что искали? А теперь исследуют биоматериалы русских, чтобы найти мелкие отличия от поляков и украинцев? Не для того ли, чтобы, зная об этих мелких отличиях, шарахнуть по нам наверняка?
Наследие африканского Доктора Смерть
Что бы ни говорили досужие эксперты, а положительный опыт создания «этнического оружия» в мире имеется. Документально подтверждён и детально описан как минимум один такой случай. О нём впервые сообщило в начале нулевых годов американское «высоколобое» издание In These Times, для которого писали Курт Воннегут, Ноам Хомски и Славой Жижек. Статья называлась «Биологическая война и наследие апартеида». Если вкратце, суть её в следующем: с 1981 по 1993 год южно-африканские «силы национальной обороны» разработали, создали и многократно успешно испытали биологическое оружие, обеспечивавшее «снижение до минимума роста населения среди местных племён». Руководил этой программой под названием Project Coast кардиолог Воутер Бассон по прозвищу Доктор Смерть. Бассон считается изобретателем «тройного коктейля» из кетамина, сукцинилхолина и хлорида тубокурарина, при помощи которого власти Претории в массовом порядке уничтожали пленных чернокожих «партизан». Так вот, «африканский Менгеле», которого власти ЮАР в итоге амнистировали, несмотря на обвинение в 229 убийствах, показал на суде, что ему удалось создать уникальное «этническое оружие». И представил всю доказательную базу. В соавторстве с другим врачом и учёным, Даном Госеном, Доктор Смерть вывел некий штамм сибирской язвы, который поражал исключительно чернокожих. Инновационной технологией массового убийства, со слов Госена, заинтересовались израильтяне, и разработчики им не отказали, заодно поделившись биоматериалами с согражданами, пожелавшими уничтожать негров, так сказать, в индивидуальном порядке по зову сердца. Дошло до того, что, как отмечало издание In These Times, «расово-специфическое оружие пользовалось большим спросом среди местных расистов». И что бы вы думали – от штамма сибирской язвы действительно умирали только негры, что и было отмечено в нескольких десятках израильских и британских исследований. По их итогам Британская медицинская ассоциация вострубила миру об опасности «этнического оружия» в докладе «Биотехнологии, оружие и человечество»: «Теоретически может быть разработано оружие, воздействующее на отдельные гены, сконцентрированные у конкретных этнических или родственных групп».
Успешные опыты со штаммами сибирской язвы, которые поражали исключительно чёрных, проводились и в соседней с ЮАР Южной Родезии с 1978 по 1980 год. Настолько успешные, что диверсионные подразделения родезийской армии получили на вооружение ампулы с этой заразой и истребили с их помощью несколько тысяч жителей окрестных деревень. Уничтожили бы и больше, когда бы не внезапное падение расистского режима Яна Смита. Не так давно в газете Hartford Courant (это крупнейшее в штате Пенсильвания ежедневное издание) появилась статья о некоем Стивене Хэтфилде, «эксперте по биологическому терроризму», который якобы служил в одном из диверсионных подразделений родезийской армии. По сути, Хэтфилд повторил путь нацистских врачей-убийц, осевших после войны за океаном и продолживших там свои опыты. Одно время этого человека шумно разыскивало ФБР, а затем его розыск как-то заглох. Нашли? Приняли на работу?
Наш ответ «генобомбам»
Ну и пара слов об особых штаммах сибирской язвы, раз уж речь зашла. В 1979 году из военно-биологической лаборатории, расположенной в Чкаловском районе уральской столицы, произошёл выброс облака спор антракса. Началась эпидемия. Её быстренько пресекли, но человек 100 местных жителей умерли. Врачи, брошенные на борьбу с эпидемией, отметили одну странность: болезнь поражала людей крайне избирательно. Женщин, стариков и детей она не тронула вовсе, зато выкашивала мужчин от 30 до 40 лет. Вот и не верь в «сказки» о биологическом оружии направленного действия.
Таким образом, если в цепочке РНК найти брешь – микроскопическую деталь, отличающую один народ от другого, – «этническая бомба» станет реальностью, как ранее стали реальностью атомная и водородная бомбы. Не случайно, что поиском мелких брешей в цепочках РНК занимаются именно военные – цели-то понятны. Разумеется, было бы наивно считать, что подобные исследования проводятся только за океаном – свидетельством тому вышеизложенная свердловская история. Но штаммы сибирской язвы – вчерашний день. Эпидемия инфекционного заболевания – это слишком непредсказуемо. Куда эффективнее просто резко ослабить иммунитет той или иной группы людей – по расовому, половому или этническому принципу. Добавить проблем с сосудами или, скажем, суставами – как при исследуемом американцами артрите. Зачем убивать врага, если можно сделать его нетрудоспособным? В ближайшие годы такое оружие не появится, обещают учёные, но вот в ближайшие десятилетия его появление очень даже возможно. Замкнуто живущее племя или некую узкую группу людей можно с успехом атаковать уже сегодня, но лет через 15–20 вполне можно будет расширить зону поражения до целой нации.
Сергей КИСЕЛЁВ, руководитель лаборатории Института общей генетики им. Н.И. Вавилова РАН, доктор биологических наук, профессор:– Самое примитивное оружие – камень или топор. Тюк по голове – и нет человека. Вот и с помощью генов хотят соорудить такой топор. Чтобы махнуть им – и нет нации. Пока это невозможно. Пока. Наше счастье, что генетические характеристики у всех людей примерно одинаковы. Нас отличает лишь крайне незначительная разница. И этим – в перспективе – могут воспользоваться. Пока же опасность попадания отечественного биоматериала за границу – не в создании «генобомбы». Когда генетические данные одной страны попадают в руки иностранцев, мы становимся беззащитными перед ними. У нас меньше возможностей сохранять тайну. Вот сидят двое сотрудников ЦРУ, едят ланч. Один – из Минессоты, другой – из Техаса. Поели. А тот, что из Техаса, берёт вилку своего визави и – в лабораторию. А там делают анализ ДНК и говорят: в Минессоте такой ДНК быть не может, эта ДНК из Сибири. Из такого-то города или села. И нашего агента разоблачают. Есть, кстати, российская программа ДНК-идентификации. Полезная программа – с её помощью, скажем, можно идентифицировать жертв авиакатастроф или терактов. Такие программы представляют особую стратегическую ценность. Сегодня мы можем пользоваться информацией, извлечённой из генного материала, лишь отчасти, это дело будущего.
0
25.00
