Рубль или два с носа брали в советское время за проход на подпольный концерт — билет в кинотеатр на вечерний сеанс стоил ненамного дороже. Правда, в отличие от культпохода в кино, за посещение "квартирника" можно было запросто загреметь в милицию. Музыкантов, исполнявших свои произведения за нелегальный гонорар, привлекали к ответственности за незаконное предпринимательство, зрителей исключали из вузов и выгоняли из комсомола. Однако живучести и популярности "самиздата" могли бы позавидовать многие заслуженные артисты.
Подпольные концерты были неотъемлемой частью культурной жизни СССР, важной составляющей советского андерграундного искусства (как и подпольные выставки). Они помогали выжить не признанным официально талантам, а иногда даже заработать неплохие деньги.
Сейчас смешно и странно слышать о некоторых особенностях распространения искусства в СССР. Помимо радио- и телетрансляций концертов, пластинок фирмы "Мелодия" существовал еще и самиздат. Так называлась не только нелегально распечатанная на пишущей машинке литература, но и "самопальные" записи запрещенной музыки и подпольных концертов. Мало кто из нынешних меломанов сталкивался с таким носителем, как "ребра" (он же "кости"). Из рентгеновского снимка вырезался круг с дыркой по центру — заготовка, а на ней нарезалась дорожка, как на обычной грампластинке, с помощью проигрывателя с резаком вместо иглы (резак реагировал на колебания головки другого проигрывателя, на котором крутился диск-оригинал). На такой "рентгеновской" пластинке просвечивали черепа, ребра и прочие кости, отсюда и название. Другим носителем нелегальной музыки были магнитофонные ленты, затем компакт-кассеты.
Естественно, живые выступления записывались тоже в нелегальных условиях — на так называемых квартирниках. Они устраивались в СССР с незапамятных времен, на них выступали Юрий Визбор, Булат Окуджава, Александр Галич, Владимир Высоцкий. И эта традиция продолжилась, когда в моду вошли неформальные рок-группы, даже самые известные в 70-80-е "Аквариум", "Зоопарк", "Кино" проводили "квартирники", поскольку других площадок для них не было. Организатор мероприятия приглашал музыкантов, гости собирались в обстановке строгой конспирации (например, встреча в метро, для незнакомых людей — условные сигналы и опознавательные знаки). В квартиру набивалось человек пятьдесят, включался магнитофон, и начиналось выступление, сейшен. Такие концерты, по воспоминаниям Павла Северова, создателя справочника по группе "Аквариум", могли быть "с ужасами" или "без ужасов". "С ужасами" — это когда культурное мероприятие накрывала милиция, а его участников (и слушателей, и музыкантов) отправляли в отделение милиции для последующего разбирательства. Вот сводка с одного из концертов "Аквариума" с ужасами: "1986, 8 апреля. Концерт на Кропоткинской (Барыковский пер., д. 1). Организатор — Кацман. Концерт был прерван милицией, а слушатели повинчены".
В результате масштабной милицейской операции в отделение были доставлены около 180 человек, десятки из них потом отчислены из институтов и техникумов.
А вот как описывает Петр Подгородецкий в своей книге ""Машина" с евреями" концерт "без ужасов", который дала "Машина времени" в апреле 1979 года в доме культуры на подмосковной станции "Фабричная": "Это был самый что ни на есть обычный подпольный концерт. Проход на него осуществлялся по листочкам картона, одна сторона которых была похожа на открытку, а с другой было неведомым способом напечатано "Дорогой друг! Приглашаем вас на вечер "Молодость, весна, песня"". И никаких там "Машин времени". Тем не менее московские электрички исправно выплевывали на платформу "Фабричная" или на соседний "42-й километр" группы молодых людей обоего пола в джинсах и футболках. Все они дружно шли к Дому культуры, пили пиво и даже портвейн, сидели на травке и ждали запуска внутрь".
Ия Моцкобили, музыкант: "На концерты мы и правда просачивались сквозь стены и лазили по водосточным трубам. Как-то попадали всегда. Помогали друг другу. Платили, когда могли".
Павел Шевелев, в прошлом организатор подобных концертов: "Мы собирались у меня в Коптево... Организовывал все это Коля Вишняк, иногда — я. Сохранились записи на катушках, я записывал наши квартирники на "Электронику 004" (катушечный магнитофон.— "Деньги"). Зрители располагались на надувной лодке, на столе, на полу и скидывались по троячку--по пятерочке..." По его словам, мероприятия периодически навещала милиция, но иногда ее можно было спровадить, предложив "приходить внимать искусству не в форме, а как нормальные люди".
Неравнодушие стражей порядка к музыке имело ряд причин. Во-первых, организаторы собирали со слушателей деньги "на бухло", а также на гонорар артистам (обычно им доставалось 30-50 руб. за вечер, невеликая сумма, хотя ходили слухи о бешеных заработках исполнителей уровня, например, Высоцкого). Деньги, естественно, не проходили ни по какой бухгалтерии, а это грозило статьей за предпринимательство — серьезное преступление в советские времена.
Во-вторых, социальный статус исполнителей нередко давал повод привлечь их за тунеядство — не каждый человек, увлеченный несанкционированным творчеством, мог позволить себе такую роскошь, как работа и трудовая книжка (в основном по причине несовместимости в образе жизни). Большинство таких артистов, чтобы избежать преследования за тунеядство, старались устроиться на работу, дающую возможность гибко организовать личное время (кочегар в котельной, дворник, сторож). Совсем редкие счастливчики могли получить место в каком-нибудь ДК. У большинства рок-музыкантов не было диплома о музыкальном образовании, который давал право заработка на официальной сцене. Впрочем, работать на советскую культуру у рокеров считалось последним делом.
Была еще одна важная тема для конфликта с правоохранителями, в том числе с КГБ. То, что исполнялось на подпольных концертах и тиражировалось с помощью магнитофонов, не визировалось никакими худсоветами. В СССР любое произведение искусства, прежде чем предстать перед публикой, должно было пройти проверку на предмет отсутствия крамолы. К примеру, в идеологическом отделе КГБ СССР имелся список иностранных рок-групп, запрещенных на различных основаниях (нецензурная лексика, призыв к насилию, мракобесие, затрагивается тема секса). Да что там песни и группы — в отдельные периоды запрещались целые жанры — джаз, например. Официальные ВИА ("Верасы", "Песняры", "Самоцветы" и т. п.) пытались вставлять в репертуар элементы джаза или рока, чтобы потрафить продвинутой аудитории, но для истинных ценителей жанра все это было неприемлемо.
И вот появляется, допустим, песня Майка Науменко (лидера группы "Зоопарк") со словами:
"Я сижу в сортире
И читаю Rolling Stone,
Венечка на кухне разливает самогон,
Вера спит на чердаке,
Хотя орет магнитофон".
Такие произведения бесили не только работников идеологического фронта. В книге "Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е" Артем Троицкий рассказывает, как остро реагировали в 1981 году участники одного рок-фестиваля на песню "Дрянь" (там про аморальный образ жизни) — сочинение Майка Науменко. После концерта сторонники и противники автора учинили массовую драку.
Даже "Машина времени" с ее философски-лиричными, хотя порой и на грани крамолы, текстами подвергалась гонениям. В той же книге Троицкий пишет: "Тысячи подростков атаковали дворец спорта "Юбилейный", автобусы, в которых везли музыкантов, совершали хитрые обманные маневры, чтобы спасти Макаревича, Кутикова, Ефремова и Подгородецкого от восторженной толпы. В Минске поклонники, не доставшие билетов, прорвались на концерт, выломав двери. Аналогичное происходило практически во всех городах, куда приезжала группа. Конечно, многих это раздражало. После гастролей в Сибири "Комсомольская правда" опубликовала под заголовком "Рагу из Синей птицы" открытое письмо местных деятелей культуры о "несоответствии нашим идеалам" и с призывами дезавуировать новых фальшивых "идолов"".
Стоит сказать, что подпольными бывали не только рок-концерты, но и другие проявления неформального искусства. Например, в 1986 году КГБ закрыл выставку на фестивале Love Street в Доме аспиранта и стажера МГУ, в сентябре того же года КГБ и милиция разогнали выставку на Старом Арбате, в 1990 году была закрыта выставка в ДК ЗИЛа.
Неправильный бизнес
При всей невероятной популярности лидеров советского рока у молодежи они не были богаты. Лишь немногие поклонники Бориса Гребенщикова знали, что их кумир живет с женой и ребенком в комнате в коммунальной квартире, там же и репетирует. "Квартирники" БГ приносили весьма скромный доход, особенно в Питере. Скрупулезный летописец его творчества Павел Северов в своем справочнике зафиксировал такие исторические данные:
"1983, 6 марта, концерт на Лермонтовском проспекте (Питер). Присутствовало 50-60 человек. Билеты стоили 1 руб.".
"1984, концерт у Михаила Воробьева, около Варшавского вокзала. БГ заработал 50 рублей. В это время он вместе с В. Тихомировым ходит по квартирам, давая сейшена в целях заработков (в среднем по 2 руб. с носа)".
"1984, весна, "Стихи и песни". Запись Сергея Фирсова на флэту у Саши Сенина (гр. "Кофе"), 17 линия Васильевского острова. Это была сессионная запись, практически без зрителей. За выступление БГ получил 10 руб.".
Заметно больше приносили концерты в Москве: "1986, 14 февраля. Концерт у Вадима Суровцева-Бутова (БГ, Тит). Москва, ул. Бехтерева. Организатор — Николай Вишняк. Слушателей — около 60 человек. Билеты по 5 руб.". Вот еще мероприятие: "1986, 28 ноября, концерт у Павла Шевелева... Москва, Коптевский бульвар. Организатор — Николай Вишняк. Слушателей около 50 человек. Билеты по 5 руб.". Но это уже 1986 год, когда к БГ пришла почти всенародная слава.
Медиадиректор Бориса Гребенщикова Алексей Ипатовцев-Ипатов объясняет: "Петербург был центром притяжения русского андерграунда — ДДТ, "Кино", "Аквариум". Тогда главным был дух свободного самовыражения, а не заработки, то есть — получить возможность спеть не для супруги, а еще для кого-то. "Аквариум" не умирал от голода, но и не зарабатывал много, как и все граждане при социализме. Все были обязаны где-то работать, но группа долго не признавалась официальным музыкальным коллективом и, соответственно, не могла зарабатывать на концертах. Только после 1987 года, после начала экономических реформ, эта возможность появилась, и музыканты стали зарабатывать неплохие деньги своими концертами. А до этого у Бори не было даже нормальной кассетной деки, и жил он, как и многие в то время, в коммунальной квартире".
Важно упомянуть помощь, которую оказывала советским рокерам Джоанна Стингрей, американская певица, актриса и продюсер. Дочь миллионера из Калифорнии, в 1984 году она приехала в Ленинград и была покорена советским роком. Сразу подружилась с Борисом Гребенщиковым, Виктором Цоем и другими видными музыкантами. Через два года она спродюсировала альбом "Red Wave", который впервые познакомил Запад с русским роком (группы "Аквариум", "Кино", "Алиса", "Странные игры"). В 1987 году она вышла замуж за гитариста группы "Кино" Юрия Каспаряна.
Одной из самых успешных в финансовом плане была "Машина времени", еще в конце 70-х ставшая сверхпопулярной. Но и ее благополучие было очень относительным. Клавишник Петр Подгородецкий в упомянутой книге ""Машина" с евреями" пишет: "Попробуйте себе представить какую-нибудь супергруппу ("Роллинг Стоунз", к примеру), которая за выступление в течение двух часов на двадцатитысячном стадионе получала гонорар примерно в районе двух долларов, и еще зарплату долларов пятьдесят в месяц. А у "Машины времени" в конце семидесятых — начале восьмидесятых формальные зарплаты были примерно такие".
Подгородецкий иллюстрирует рост благосостояния членов группы их личными автомобилями. Первым в группе разбогател, понятно, Андрей Макаревич: в 1979 году купил вазовскую "трешку". Затем 10 лет ездил на "шестерке", "семерке" и "Москвиче 2141" и, наконец, в 1989 году приобрел маленькую праворульную Honda. Только в 90-е, когда начались большие заработки, пошли дорогие иномарки — Mercedes, BMW, Jeep Cherokee.
Александр Кутиков стал автовладельцем только в начале 90-х (белый "Москвич"). Сам Подгородецкий купил первый автомобиль в 1982 году (ВАЗ 2103).
Чтобы понять причины такой скромности, достаточно знать их отношение к жизни, а также к способам заработка на жизнь.
Нехорошая квартира
Году в 1990-м я постучал в квартиру 5 в доме по адресу ул. Большая Садовая, 10. Долго не открывали, изнутри доносился страшный грохот, словно кто-то последовательно опрокидывал посудные шкафы. Наконец, открыли — оказалось, это был всего лишь концерт рок-группы "Шаг за" моего приятеля Валеры. Вдоль стен огромной комнаты сидели около десятка молодых людей неформального вида — они вдумчиво слушали. Вряд ли это был традиционный "квартирник" — платежеспособность зрителей была нулевой, все они тоже были рокерами и тоже проживали в этом доме. Просто музыкантам нужны зрители, вот они и пришли.
Знаменитый "дом Булгакова" в середине 80-х облюбовали сквоттеры. Первыми вселились три молодые пары (их прозвали аксакалами как первопроходцев), одна из девушек была моей однокурсницей. У них была утопическая идея всеобщего братства и творчества, они придерживались умеренно радикальных взглядов, заимствованных у хиппи и панков. Вскоре к ним стали приходить гости, некоторые оставались навсегда — пустующих квартир было много, и они были большими. Так в бывшем доходном доме Пигита, владельца фабрики "Дукат", образовалась коммуна единомышленников — музыкантов, художников, поэтов. Музыканты жили в основном в квартире 5а, художники — в квартире 2.
У этого дома богатая история. В 1917 году в той самой квартире, где играли "Шаг за", жила Фанни Каплан, стрелявшая в Ленина. Тут была мастерская художника Петра Кончаловского, в доме 10 в квартире художника Георгия Якулова (N38) Сергей Есенин познакомился с Айседорой Дункан, сюда приходили Александр Вертинский, Владимир Маяковский, "бубновые валеты", а Михаил Булгаков тут поселился в 1923 году. Таким образом, в 80-е богемные традиции продолжились.
Персонажи тут обитали самые странные. Одноногий канадец Джон бросил бизнес-колледж и приехал в Россию, чтобы стать кинозвездой. Потом он исчез, а на его месте поселился американец Пол. В подъезд с идеальной акустикой выходил поиграть на трубе Антон Грамши, считавшийся потомком основателя Компартии Италии Антонио Грамши.
Здесь перебывали все легендарные личности андерграундной тусовки: Петлюра, Лаэртский, Красноштан, Сольми (это его фестивали Love Street регулярно разгонялись милицией и КГБ). Красноштан (Михаил Козак) был радикальным представителем движения хиппи — жил где придется, появлялся из ниоткуда и исчезал в никуда. Способы заработка были соответствующие — например, он околачивался в пивнушке "на Гоголях" и за 50 коп. мог провести человека из конца очереди прямо на раздачу. Либо за кружку пива. Однажды Красноштан заработал по крупному, причем в валюте: лежал в отключке на Гоголевском бульваре в непотребном виде, и проходившие мимо немецкие туристки стали его фотографировать. Друзья-хиппи на них наехали, устыдили и пригрозили сдать куда следует. Те испугались и спросили: "Сколько?" Им ответили: "Цванциг!" Туристки отстегнули бумажку, и верные друзья сунули 20 марок спящему Красноштану в карман (воспоминания Папы Леши, он же Алексей Бармутов).
Другой известный хиппи Вася Лонг (Василий Бояринцев) рассказал в воспоминаниях, как запер Красноштана в своей комнате и пригрозил, что не выпустит, пока тот не допишет роман (начало произведения Красноштан показал Васе еще за 10 лет до того). Красноштан с испугу роман дописал, но так нигде и не опубликовал (это уже после его смерти сделал Вася Лонг).
Другие вспоминают, что при всем брутальном образе жизни это был тончайший поэт-лирик, которого друзья читали друг другу вместе с поэтами Серебряного века. Самое смешное, что Красноштан стихов не писал — он их проговаривал, а присутствующие лихорадочно за ним записывали. Ушел из жизни Красноштан в своем английском стиле, не попрощавшись,— году в 1988-м.
90-е годы заставили бывших хиппи и панков повернуться лицом к реальности. Сначала попытки заработать на жизнь были вялыми — так, три мужа-"аксакала" устроились на одну ставку в собес, разносили продукты старушкам (правда, частенько забывали про них). Потом один из "аксакалов", Рокер, стал что-то ковырять паяльником в своей комнате. А через полгода в его мастерской работала целая бригада подмастерьев. Ребята ездили в Европу на свалки и подбирали там транзисторы и корпуса от старых телевизоров. После чего собирали из них аппараты Grundig. Неплохо раскрутились.
Кто-то открыл издательство. Кто-то возглавил художественные журналы. Четверо моих знакомых из той тусовки создали успешные рекламные агентства и стали важными людьми.
Самую странную карьеру сделал муж моей однокурсницы — Шура. После рождения сына он уехал в Южную Африку и пропал... Последний раз разгон неформалов мне довелось увидеть году в 1995-м, только разгоняли уже не менты, а охранники фирмы, выкупившей "дом Булгакова". Оборонять дом пришли в том числе и бывшие жильцы, и среди них я встретил Шуру. Он вспомнил группы "Шаг за" и "Клевер", где играл на басах, а после рассказал свою зарубежную историю. Оказывается, в Южной Африке он заработал около $1 млн на перегонке машин в Намибию да еще и на алмазах, потом раздал почти все братве, а на оставшиеся деньги уехал в Гималаи изучать буддизм и горловое пение. Теперь вот вернулся и основал на Кропоткинской центр горлового пения.
Закончив рассказ, Шура взял тамбурин и принялся под него петь горлом. Защитники дома грустно внимали ему. Это был их последний подпольный концерт перед их последним разгоном...
А Шура через пару месяцев утонул в московском пруду.
0
60.00
