На саммите министров обороны НАТО 14–15 февраля обсудят структуру двух новых командований альянса для сдерживания потенциальных угроз. О том, считает ли НАТО угрозой Россию, в интервью РБК рассказал генсек альянса Йенс Столтенберг.
— Разъясните, пожалуйста, позицию НАТО по отношению к России. В вашем недавнем интервью сербской газете «Политика» вы назвали «назойливую Россию» одной из угроз, с которыми сталкивается НАТО сегодня. В то же время вы неоднократно заявляли, что НАТО не ищет холодной войны с Россией. Какую угрозу Россия представляет для НАТО и его безопасности?
— Мы не находимся на грани войны с Россией и не видим никакой неминуемой угрозы по отношению к кому-либо из союзников НАТО. Однако мы видим, что отношения между Россией и НАТО ухудшились, особенно после незаконной аннексии Крыма и российских действий, которые дестабилизировали Восточную Украину, на что НАТО ответило усилением собственной коллективной обороноспособности в Европе. В то же время мы это сделали соразмерным и взвешенным образом. Мы продолжаем добиваться более конструктивных отношений, так как Россия является нашим соседом и таковым останется. Мы глубоко убеждены, что и Россия, и союзники по НАТО выиграют, если мы сможем снизить напряжение и улучшить наши отношения. Поэтому мы продолжаем следовать нашему так называемому двустороннему подходу в отношении России (в заявлениях генсека этот подход традиционно формулируется как «сильная оборона и диалог». — РБК).
У меня как у норвежского политика был хороший опыт, из которого стало ясно, что работать с Россией, безусловно, можно. Норвегия даже в худшие времена холодной войны смогла вести работу с Россией во многих разных сферах — это и энергетика, и урегулирование пограничных вопросов, соглашения в области рыболовства и окружающей среды, позже мы также договорились о линии разграничения в Баренцевом море и пр. Работать с Россией возможно, но она должна уважать целостность и суверенитет всех стран, в том числе и ее соседей.
— Какие контакты между НАТО и Россией запланированы на ближайшее время?
— В конце этой недели в Мюнхене я собираюсь встретиться с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым. Эта встреча станет частью нашего диалога. С 2016 года мы провели шесть встреч в рамках Совета Россия — НАТО, до этого два года встречи не проводились. На переговорах мы обсуждаем сложные вопросы, например Украину. Важно иметь возможность сесть за стол переговоров и затронуть такие сложные темы, как военная транспарентность, уменьшение рисков, Афганистан и многие другие вопросы. Потому что я верю, что лучше сесть за один стол, обменяться точками зрения, посмотреть, в каких вопросах мы сходимся во мнении, нежели вообще не вести диалог. Поэтому я приветствую работу Совета Россия — НАТО, так же как и ведение политического диалога, например на таких встречах, как с Лавровым.
— Когда состоится следующая встреча Совета Россия — НАТО?
— Мы пока не выбрали точную дату, но ведем переговоры с российской делегацией по содержанию и подготовке предстоящей встречи. Эти вопросы я также собираюсь обсудить с Лавровым на переговорах в Мюнхе- не. Для НАТО очень важно иметь предметный и регулярный диалог с Россией не потому, что мы думаем, что это легко, а в точности наоборот — это сложно, но очень важно. Поэтому мы продолжим этот диалог с Россией. Одна из главных тем, которая обсуждается на встречах совета, — это то, что мы называем транспарентностью и снижением рисков. Это наиболее важный аспект диало- га, так как мы наблюдаем увеличение военного присутствия, учений и напряженности на протяжении наших границ. Мы должны избегать просчетов, нежелательных инцидентов и происшествий, а в случае если они все же возникнут, проследить за тем, чтобы они не вышли из-под контроля.
— Занимавший пост постоянного представителя России в НАТО Александр Грушко 22 января перешел на пост замминистра иностранных дел. Москва уже запрашивала у НАТО агреман на назначение нового постпреда? Вам предлагали новую кандидатуру?
— Нет, насколько мне известно. До сих пор мы не получали предложения по новой кандидатуре. Но смена представителей — обычная практика. Также довольно часто возникают промежутки между уходом одного и назначением другого представителя. Точно такая же ситуация была перед тем, как Александр Грушко вступил в должность — также был период, когда не было постоянного представителя у России при НАТО.
— Недавно появились сообщения о том, что Россия развернула в Калининградской области комплексы «Искандер». Россия заявила о праве размещать оружие в любом месте на своей территории, но не подтвердила факт развертывания комплексов. Собираетесь ли вы обсудить
этот вопрос на заседании министров обороны НАТО 14–15 февраля? — Мы замечаем, что в последние несколько лет Россия милитаризует Калининградскую область: она разместила там новые современные средства вооружения. Россия развивает так называемые средства A2AD (Anti Access / Area Denial capabilities, комплекс вооружений по сдерживанию противника. — РБК). Россия заявляла о своих планах разместить комплексы «Искандер» еще несколько лет назад. Мы также замечаем, что Россия инвестирует в инфраструктуру Калининграда, я не буду называть конкретные системы вооружения, согласно информации разведывательных служб НАТО, но мы пристально следим за деятельностью России в Калининграде. Мы призываем Россию к транспарентности, раньше мы уже проводили брифинги на встречах Совета Россия — НАТО, мы рассказали о своих военных учениях, Россия — о своих.
На начавшейся встрече министров обороны стран НАТО мы собираемся обсудить, насколько альянс отвечает увеличившимся потребностям в обеспечении безопасности Европы — будут обсуждены и действия России, но ситуация в Калининградской области не станет отдельным пунктом в повестке наших переговоров. Хотя думаю, что кто-то из министров может упомянуть о происходящем как о части общей картины. — Если факт размещения подтвердится, каков будет ваш ответ? Станете ли вы усиливать вашу группировку в странах Балтии? — Я не буду комментировать разведывательные данные НАТО. Мы не будет принимать в ответ на действия России зеркальные меры — то есть танками на танки, ракетой на ракету или самолетом на самолет. Но мы точно позаботимся о том, чтобы располагать возможностями эффективного сдерживания и самообороны, цель которых — в первую очередь не провоцировать конфликты, а предотвращать их. Присутствие НАТО в Балтийском регионе как раз и нацелено на то, чтобы не допустить конфликта там и убедиться, что не будет недоразумений, просчетов и вакуума, который может создать искушение заполнить его.
«Мы хотим избежать новой гонки вооружений и холодной войны»
— НАТО уже укрепило свои восточные границы, развернув четыре многонациональных батальона в странах Балтии и Польше. Есть ли какие-либо дальнейшие планы по развертыванию сил в других странах? Поступали ли в НАТО запросы от других стран в Восточной Европе? — Наше внимание сейчас сосредоточено не на увеличении наших сил, а на повышении нашей способности по их укреплению по всем направлениям. Мы повышаем готовность наших сил, уделяем внимание логистике и военной мобильности, инфраструктуре, так, чтобы при необходимости мы смогли быстро перебросить свои силы. Наша задача — дать взвешенный ответ в оборонительных целях, и это то, что мы делаем. Мы должны дать сигнал, что любая атака на какого-либо союзника НАТО повлечет за собой ответ от всего альянса. Но в то же время мы хотим избежать новой гонки вооружений и холодной войны. Нет никаких сомнений, что до событий на Украине ни у кого не было никаких планов по размещению натовских сил в странах Балтии. Оно стало результатом и ответом на незаконную аннексию Крыма Россией и дестабилизацию ситуации на востоке Украины. — В настоящее время НАТО уделяет большое внимание кибербезопасности. В январе 2018 года в Балтийском регионе прошли учения под эгидой Объединенного центра передовых технологий и киберобороны НАТО (CCDCOE) в Таллине. От кого конкретно вы защищаетесь? — Наши сети почти ежедневно подвергаются кибератакам различными способами. С 2016 по 2017 год количество атак увеличилось на 60%. Атаки совершались как на сети НАТО, так и на различные институты наших союзников по НАТО, не говоря уже о глобальных кибератаках. Главный вызов кибератак состоит в том, что часто довольно сложно установить ответственных за атаку — трудно определить, кто стоит за ними. И это основная проблема, с которой мы сталкиваемся, и по этой причине мы должны совершенствовать свои способности не только по противодействию подобным атакам, но и по установлению причастных к ним. Как раз в CCDCOE мы обмениваемся лучшим опытом, проводим учения, изучаем, как мы можем совершенствовать наши технологии. Атаки совершались как государственными субъектами, так и негосударственными. — Вы можете назвать страны, от которых исходили кибератаки?
— Мы изучили доклады по кибератакам в разных странах. Некоторые из наших союзников сообщали о кибератаках со стороны России, но также и со стороны других стран и негосударственных субъектов. Вне зависимости от того, кто за ними стоит, мы должны защищать свое киберпространство. Сложность еще в том, что даже при установлении страны, откуда совершалась атака, все равно не всегда очевидно, кто ее организовал. Это довольно сложный вопрос, и сложность его только подчеркивает то, насколько важно быть способными защитить свои сети. Мы уже усилили защиту, но продолжаем помогать отдельным странам в обороне их систем. — На днях ЕС представил стратегию расширения на Западных Балканах, согласно которой Сербия и Черногория могут войти в ЕС к 2025 году. В большинстве случаев вступлению в ЕС предшествует присоединение к НАТО. Черногория — уже член НАТО, тогда как Сербия официально придерживается нейтралитета, отказываясь вступать в альянс. Возможно ли, что в контексте укрепления безопасности Западных Балкан Сербия и НАТО пойдут на значительное углубление сотрудничества? Какими вы видите отношения с Белградом в преддверии и после вступления страны в ЕС? — У нас хорошие партнерские отношения с Сербией. Я посещал Сербию, президент Александр Вучич также приезжал в НАТО. У нас хорошие отношения с Белградом, мы вместе работаем над разными проектами. Например, сербы помогали нам в подготовке местных сил безопасности Ирака в области военной медицины. Мы это сотрудничество всячески приветствуем и готовы расширять и усиливать партнерство, исходя из того, что мы абсолютно полностью уважаем нейтралитет Сербии. Мы уважаем решение любого суверенного государства. С теми, кто изъявляет желание присоединиться к НАТО, мы садимся за стол переговоров и обсуждаем, насколько это возможно для них на данный конкретный момент. Но точно так же мы уважаем те государства, которые не стремятся в НАТО. Некоторые наши лучшие друзья и партнеры четко заявили о том, что они не стремятся вступить в НАТО. Например, Финляндия, Швеция и Швейцария — нейтральные государства, с которыми у нас очень близкое партнерство, но при этом они не являются членами НАТО. Поэтому мы приветствуем кооперацию с Сербией и уважаем ее решение не присоединяться к НАТО. — Турция приобретет у России С-400. Вы неоднократно заявляли, что от Турции не поступало запроса на интеграцию С-400 в систему ПВО НАТО. Турция также заявляла, что Анкара не собирается интегрировать комплекс в военную архитектуру НАТО. Если все же поступит такой запрос от Анкары, дадите ли вы свое согласие? — Во-первых, это национальное решение Турции, в какие системы она собирается инвестировать. Покупка С-400 — это решение Турции. Интеграция этой системы в систему НАТО требует поддержки и согласия всех союзников. До сих пор не было подобного запроса со стороны Турции, поэтому нет смысла спекулировать по этому поводу. Турция не подавала никаких сигналов, которые говорили бы в пользу того, что она собирается сделать подобный запрос в НАТО. Но, я думаю, очевидно, что интегрировать такую систему в НАТО довольно сложно. Ведь речь идет не только о технической стороне вопроса, но и о том, будет ли это способствовать общему укреплению ПВО НАТО. Мы приветствуем то, что Турция начала работать с французско-итальянским консорциумом Eurosam по вопросу о возможных инвестициях в европейские системы ПВО.
0
25.00
