Когда самолет, взлетев над подмосковным Жуковским, несет тебя к Северному полюсу, понимаешь: эта дорога — не самое простое приключение. Через три часа полета эмчеэсовский суперджет делает плавный крен и уходит от материка, оставив позади пятнышки карельских озер, глыбы Хибин и прибрежное узорочье.
И вот уже под брюхом чернеет лишь Баренцево море. А потом в окоем иллюминатора вплывают лунные пейзажи снежной пустыни, пересекаемой полосками черной воды. Это батюшка Грумант, как звали некогда архипелаг Шпицберген русские поморы. Много их безвестных могил осталось по берегам Студеного моря. Ныне здесь в основном норвежская территория, она зовется Свальбард. У нашей страны сегодня на архипелаге остались лишь небольшие вкрапления — «Тундра Богемана», расконсервированный семь лет назад поселок Пирамида и, конечно, российская «столица» Шпицбергена — Баренцбург с одноименным рудником.
Кстати, не все знают, что первым директором треста «Арктикуголь» был Михаил Плисецкий — отец знаменитой балерины. Именно на Шпицбергене маленькая Майя впервые танцевала и пела в самодеятельной постановке оперы «Русалочка» для советских шахтеров.
Тем временем самолет садится у величественной гористой бухты. Сходим в аэропорту городка Лонгйир по трапу под ослепительным арктическим солнцем. В Москве уже ночь. На Груманте — долгий полярный день и начало весны — около пятнадцати градусов ниже нуля. Еще не летняя «теплынь» — плюс пять, но уже и не зимние двадцать пять (ниже здесь практически не бывает из-за «хвоста» Гольфстрима, доходящего из Атлантики). А вот сбивающие с ног ветра поднимаются часто. Меланхоличный норвежец в теплых наушниках без шапки считает по головам выходящих, привычно отвечая на приветствие русских «хелло» — «как диля?».
Пока ждем багаж в теплом российском ангаре, узнаем кое-что про город, где постоянно обитает около тысячи человек. Здесь люди не рождаются и не обретают вечный покой: рожениц отправляют на материк, как и умерших. Хоронить опасно: в земле практически нет бактерий для разложения тел, а вот белые медведи вполне в состоянии разрыть могилу. Этих хищников на архипелаге больше, чем людей, именно поэтому на улицу городка и за его пределы жители не отправляются без оружия, а при входе в магазины и бары сдают его в специальные сейфы.
Поскольку последние десятилетия Шпицберген в значительной степени живет туризмом, а стоимость здешнего «северного завоза» кусается, то цены на все излишества — от бутылки пива до номера в гостинице — чудовищны. Но и туристы, которые едут сюда покататься на снегокатах, собачьих упряжках, отдохнуть среди девственной арктической природы — люди небедные. Несколько ездовых собак в клетках, прибывших с нашим рейсом, жалобно скулят в ангаре. Их норвежские службы проверяют гораздо тщательнее, чем остальных пассажиров.
Нас несильно занимают цены и развлечения. Мы прибыли сюда «на перекладных», чтобы, переодевшись в аэродромном ангаре в зимнюю одежду, дождаться полярный транспортник Ан-74ТК («Чебурашку») и отправиться на тысячу триста километров севернее.
До полюса — тридцать километров
Поселений больше не будет: вокруг верхушки земной оси, о которую в популярной песне трутся спиной медведи, кружатся только льдины. На одной из них, дрейфующей с малой скоростью, плывет российский арктический лагерь «Барнео» — наша цель. Обратным рейсом мы должны забрать московских школьников, которые неделю героически шли к полюсу и вели научные изыскания на льдине.
В «Чебурашке» прохладно, гудят переборки, мелко дрожат фанерные заплатки внутренней обшивки. В иллюминаторе — белые поля с разбегающимися прожилками трещин и черными глазницами — полыньями. Телевизионщики привычно занимают вип-салон, остальная пишущая братия располагается в обычном, делясь восторгами и опасениями. Погода не подводит — чистое безоблачное небо и царственное солнце. Хотя, как объясняет нам заслуженный военный летчик России Сергей Слесарев, все может измениться за четверть часа. Взлетно-посадочная полоса на льдине ныне всего 800 метров (была 1200, но треснула в разгар экспедиции), и садиться приходится, прицелившись, с малой высоты — почти как на авианосец. Только удерживающих тросов здесь нет...
Если трещина по полосе образовалась внезапно, а Ан-74 еще в воздухе, то придется улетать восвояси: в Арктике никакие варианты не исключены. Бывало и так, что разлом обнаруживается под палатками лагеря, тогда их приходится экстренно переносить. Сухие трещины заливают водой, «склеивают». Чтобы восстановить полосу, люди иногда сутками не спят. Могут сюда теоретически наведаться и голодные медведи. Одним словом, не курорт — опасности и неожиданности подстерегают весь месяц работы станции, от парашютного десантирования на нее людей и тракторов в конце марта при минус тридцати пяти до последнего «закрывающего» борта в конце апреля.
Наш «Ан» с очередного круга на бреющем полете резко ныряет вниз, так, что закладывает уши. Однако «приледняемся» мягко, как в пуховое одеяло, чувствуется, что за штурвалом настоящий ас. Реверсы, бешено взревев, стихают. Вот она, дрейфующая станция: синие ростовые палатки, два трактора, вертолетная площадка поодаль, классический столб с расстоянием до столиц разных стран; флаги, бьющиеся на флагштоках от порывов леденящего ветра. Вдали маячат торосы. До точки полюса — всего 30 километров.
Ребята, проработавшие здесь неделю, в одинаковых фирменных пуховиках с эмблемой экспедиции радостно окружают прилетевших. Особое уважение вызывает старший Шпаро — в ушанке-размахайке из меха полярного волка, с открытым воротом куртки, без шарфа — на него даже смотреть зябко! Работники станции в красных комбинезонах вытаскивают через откинутую рампу грузового отсека ящики и наши вещи. Гораздо больше придется загрузить на обратный рейс через два часа: ведь борт повезет участников Большой арктической экспедиции, а багажа у них добрая тонна.
Ловля гребневика
Ни одна страна в мире до сих пор не организует ничего подобного. «Барнео» — комплексная высокоширотная арктическая экспедиция, которая каждый год с начала этого столетия проводится Ассоциацией полярников России, а несколько предыдущих лет — Экспедиционным центром Русского географического общества. Цель — научные исследования воды, льда, животного мира, озонового слоя, а также метеорологические измерения. Подходящую поверхность выбирают в марте, она должна быть из старого льда — минимум два километра в длину и километр в ширину, толщиной около двух метров. Но лед становится все тоньше, сейчас многолетних площадей толщиной в три — пять метров не бывает, в этом году — только метр девяносто, что уже приближается к пределу допустимого. Другое следствие глобального потепления — айсберги высотой с многоэтажный дом, которые начали причаливать к льдинам, чего в этих широтах ранее почти не случалось. Это означает, что ледники сползают с арктических островов.
Оборудование базы принадлежит фирме, которая является членом РГО и окупает ежегодное возведение лагеря продажей туров. Едут сюда в основном богатые иностранцы, базовая стоимость путевки — 20 тысяч евро. Едут, чтобы пробежать кросс по льдине, сыграть в футбол, поплавать в гидрокостюме в полынье. А некоторые — дойти с проводником до Северного полюса и получить соответствующий сертификат. Экстремалов набирается за неполный месяц больше полутысячи человек.
Кстати, название станции с переделкой одной буквы во избежание путаницы юмористы-полярники взяли от острова в центре Малайского архипелага. Здесь же условия, приближенные к тропикам, обеспечиваются только в двухслойных палатках за счет теплогенераторов, круглосуточно нагнетающих туда воздух по гофрированной трубе. Портативные дизели исправно молотят горючку, бочки с дизтопливом громоздятся рядом.
Нам везет — большую палатку кают-компании еще не свернули. Под православной иконой над длинным столом прибывших ждет горячий чай и кофе со сладостями. Рассевшись кругом, ребята увлеченно рассказывают, как они провели экспедиционную неделю под руководством кандидата биологических наук, преподавателя биологии школы № 171 Ивана Смирнова, признанного в прошлом году учителем года Москвы. Говорят наперебой Дмитрий Мажаев (172-я школа), Мария Жолнина (902-я школа «Диалог»), Даниил Алексеенко (1272), Марина Климова (2103), Николай Русев (2030), Полина Михайлова (1242), Вероника Рузакова (МГПУ, 1-ый курс).
На первый естественный вопрос: «Не замерзли здесь?» — отвечают хором: «Не-ет!» «Только один раз — немного, — уточняет Дмитрий, — когда ночью печка перестала вдруг греть. Но нам быстро ее заменили работники базы».
Самым интересным исследованием, по дружному согласию рассказчиков, стал забор водяной взвеси из пробуренной во льду лунки. Когда в планктонной сетке, поднятой с глубины 25 метров, блеснуло некое существо, похожее на огурец, радости юных биологов не было предела. Существо оказалось гребневиком — ранее здесь такого не вылавливали. Мне показывают на ноутбуке видео, как волшебно выглядит это хищное беспозвоночное с прозрачным телом и цветными ресничками, подгребающими воду при движении. «Мы его сунули в пробирку со спиртом, и он погиб», — немного обиженно говорит одна юная исследовательница. «Но генетический материал цел!» — бодро уточняет кто-то другой. — Будем изучать его в Центре морских исследований МГУ».
Ребята здесь встретились с известным исследователем Арктики и Антарктики океанологом Сергеем Писаревым, прочитавшим им лекцию, пообщались с метеорологами из Франции, сыграли в футбол с международной командой туристов из Англии, Австралии, Израиля и Америки, среди которых был чемпион мира по регби. Наши победили! А потом отправились в поход через разводья к айсбергам, вмерзшим в льдину, брали пробы льда и... катались с айсберга, как с ледяной горки! А еще слушали лекцию о средневековых рыцарях.
Школьники научились на «Барнео» измерять скорость ветра, соленость воды, исследовали магнитное поле Земли. Связывались на коротких волнах с радиолюбителями и со Звездным городком, отвечали на вопросы сверстников с материка. Благодаря «Лаборатории путешествий» — московскому центру дополнительного образования, которым руководит Матвей Шпаро, с этого года Арктика фактически стала новым образовательным пространством, сферой развития, личностного роста.
За возможность отправиться на льдину боролись более семи тысяч старшеклассников. Нужно было лучше всех написать географический диктант, защитить собственные научные проекты на конкурсе «Арктика», пройти подготовку на учебно-тренировочных сборах в Карелии, покорить комплекс препятствий «Рубикон», выиграть полярный квест. За работами и маршрутом 14 счастливчиков в режиме онлайн наблюдали тысячи школьников на материке.
Гимн a cappella
Все разом выбегают из палатки: гудит, подлетая, вертолет — на станцию возвращается отряд школьников «Полюс», покоривший макушку Земли. Радостные объятия, щелканье замерзших фотокамер. Из Ми-8 выгружают узкие пластиковые сани с притороченными лыжами. Все, включая руководителя маршрута Матвея Шпаро, счастливы. За чаем в кают-компании оживленные рассказы прибывших: как шли, переходя трещины и перелезая через пятиметровые торосы, как пришлось штурмовать большую полынью (в гидрокостюме пересек ее только начальник отряда, наладив для остальных веревочную челночную переправу — к расстройству некоторых участников). Как не могли сделать последний одновременный шаг на полюс из-за постоянного смещения льда. И как потом, оказавшись в заветной точке, устанавливали флаг, пели гимн России — у магнитофона внезапно сели батарейки. А потом, разбив палатку на полюсе, стреляли из ракетницы, жарили яичницу и пекли блины, играли в футбол, одевшись в специально захваченные для этого теплые пижамы в форме зверей — кигуруми...
Короткая торжественная «линейка» под флагами России и Москвы, поздравления Шпаро-старшего — и, качнув по традиции крыльями, «Ан» покидает «Барнео». Жить в этом году станции осталось еще несколько дней.
В салоне многолюдно. Присев рядом с Матвеем Шпаро, расспрашиваю его о впечатлениях от маршрута и юных спутниках этого года. У него самого в 2018-м знаковый юбилей: десять лет назад вместе с Борисом Смолиным они первыми в мире прошли тысячу километров на лыжах до макушки земли полярной ночью. Достижение занесено в Книгу рекордов Гиннесса.
— Ребята все подобрались отличные, — отвечает он. — Сами без указаний понимали, что и как делать, кому помочь. В общем, один за всех, и все за одного. В этих широтах по-другому просто нельзя.
— Ни один поход к полюсу не похож на другой, — продолжает Матвей, — Арктика непредсказуема. Нынешний маршрут оказался не столь сложным, как мог бы: только у самого финиша нам попались довольно длинные, на полкилометра, цепи торосов. Но при этом за весь путь — лишь одна большая полынья. Да и ледовый дрейф, который может сильно осложнить маршрут, нам чаще помогал: легли, например, спать, встаем, смотрим на GPS — а мы уже на 500 метров ближе к цели. Пустячок, а приятно! Вследствие правильной тактики и везения мы в итоге оказались на полюсе почти на сутки раньше контрольного времени и смогли позволить себе выспаться там и повеселиться.
Но самое главное отличие этого года — масштабность проекта: тысячи детей, так или иначе, оказались вовлечены в него. Ребята, которые летят сейчас с нами, вернувшись в свои школы, создадут (да и уже создали) вокруг себя очень правильные «арктические круги» — дерзания и познания. Мы давно уже хотели достичь такого эффекта, но на федеральном уровне не выходило. Получилось — на московском. Отряд «Барнео» — важнейшее нововведение в подобном контексте. Надеемся, что глубокий смысл этого полярного проекта для будущего России осознают и власть, и общество.
Несколько часов ожидания в залитом солнцем Лонгйире, и тот же суперджет несет в Москву не просто школьников, но полярников. Таких в стране насчитывается уже 77 человек (десять лыжных отрядов и команда «Барнео»). Самое главное, что личный успех ребят конвертируется не в дешевое хвастовство, а в осознание причастности к судьбе русской Арктики, к великому будущему Родины.
Впереди — торжественная встреча юных кадет в аэропорту Жуковского с цветами, речами и оркестром, объятия и слезы родителей. А пока в салоне ровно гудящего самолета над бескрайними просторами одна из полярниц играет на флейте, а несколько других напевают переделанную из старого кинофильма песню Красной Шапочки: «А-а, в Арктике торосы вот такой вышины, а-а, в Арктике медведи вот такой толщины...» Конечно, этим ребятам уже никто не посоветует «сиди дома, не гуляй».
0
14.96
