Путешествия – часть современной культуры: мы каждый день убеждаемся в этом, рассматривая в соцсетях фото знакомых на фоне гор, озер и достопримечательностей. И хотя мы со школы помним строчки об «охоте к перемене мест», которую Пушкин характеризовал как «весьма мучительное свойство, немногих добровольный крест», число желающих взвалить его на себя растет. Статистика впечатляет. Ежегодно наши соотечественники совершают больше 40 млн зарубежных поездок1, а внутри страны перемещаются еще активней: в 2019 году совершено 45 млн путешествий2 по России. Почти половина (45%) россиян отправляется в вояж хотя бы раз в год2. Что толкает нас в путь? Один из возможных ответов – голос предков. «Выживание древнего человека и его племени напрямую связано с интересом и любопытством, которые заставляют сниматься с насиженного места и заглядывать за пригорок, на соседнюю поляну, за тот лес, – объясняет гештальт-терапевт Дмитрий Петров. – Если сидеть на одном месте, то однажды ты съешь все коренья и грибы в округе». Но современный путешественник, конечно, движим не только инстинктом самосохранения.
Внутренний голос
«Давайте посмотрим на путешествия с точки зрения психической реальности: что актуализирует психика за счет действий вовне? – предлагает аналитический психолог Всеволод Кочетков. – Каждый из нас как «Я» совершает путешествие по глубинам внутреннего содержания, и это отражается во внешней реальности». В любом путешествии есть для нас какой-то смысл. Разгадать его иногда интереснее, чем наблюдать сменяющиеся картинки в объективе фотокамеры или в окне поезда. И чаще всего это путь к себе.
«В какой-то момент меня начинает раздражать все, – рассказывает 50-летняя Татьяна. – Я перестаю радоваться каждому дню, вижу только мусор, злые лица, серые дома, грязь на дорогах, хамство в транспорте. И тогда мне нужно уехать! Хотя бы на другой берег Волги, съесть там мороженое, посмотреть на другие здания, на свой город с того берега – и я возвращаюсь как будто обновленная, снова видя цветной мир».
Дмитрий Петров объясняет это с позиций гештальта: «В организме есть определенный гомеостаз, устойчивое соотношение веществ. Что-то потребляется, что-то истощается. Когда наступает дефицит, появляется недифференцированное беспокойство: «что-то идет не так». Мы прислушивамся к себе, присматриваемся. И появляется энергия на то, чтобы этот дефицит восполнить. Именно эта энергия поднимает нас с диванов, выгоняет из норок и заставляет карабкаться вверх по склону горы или лететь на другой конец света. Мы достигаем цели, гомеостаз восстановлен, цикл завершен. И так до следующего цикла». Но сколько длится чувство удовлетворения? Есть завзятые путешественники, которые, едва вернувшись домой, уже начинают снова складывать чемодан!
Вячеслав из своих 43 лет в путешествиях 31 год, начиная с того момента, когда его первый раз отправили одного с чужими взрослыми и детьми в поход. Сейчас количество снятых им кадров исчисляется сотнями тысяч. «Сначала я вел точный подсчет стран, в которых побывал, а лет пять назад, после цифры 90, перестал, ведь куда-то я езжу уже по четвертому-пятому разу», – признается Вячеслав. Он просто не понимает, как другие могут ни разу не выехать за пределы не то что страны, а даже собственного города.
Путешествие героя или путь в обход?
«У некоторых из нас есть потребность все время куда-то бежать, нам постоянно нужны новые декорации, обстоятельства, – размышляет Всеволод Кочетков. – Как будто моя земля неплодородна, я не могу ее возделывать. Если остановиться, то мной овладеют сложные чувства, тревоги, страхи, они меня поглотят. Бегство – спасение от них».
Нередко поездка – это способ разрядить некое напряжение, которое возникает внутри пары или личности. Его причина не всегда осознается или в данный момент нет ресурсов разрешить проблему. «Чего-то хочется, куда-то несет, съездил – полегчало. На запасе впечатлений можно какое-то время жить. Но если не удовлетворяется истинная потребность, то марафон по странам и континентам будет бесконечным, – поясняет Дмитрий Петров. – Можно обмануть себя, не строить отношений, не вкладываться в любовь со всеми ее сложностями и опасностями обжечься или убегать от кризиса в текущих отношениях. Как будто болит зуб, а мы глотаем анальгин и бежим дальше». Путешествия могут быть своего рода анестезией, чтобы не чувствовать какую-то боль. Но могут быть и способом бросить вызов самим себе, своим страхам. У 38-летней Натальи внезапно возникло желание поехать одной в Амстердам: «Я не знаю языков, никогда не путешествовала одна, только с мужем, и я боюсь оказаться в незнакомой среде. Но мне кажется, что я должна это сделать». Преодолев страх в поездке, возможно, Наталья преодолеет его в других сферах.
Этот путь – героический, по классификации американского психолога, мифолога Джозефа Кэмпбела. Он описал универсальный архетипический сценарий: мы совершаем путешествие по глубинам внутреннего содержания, которое отражается вовне. «Каждый из нас слышит голос Самости как центра психики, жизненного потенциала, с которым мы приходим в этот мир, – объясняет Всеволод Кочетков. – Чтобы выполнить главную задачу – реализовать этот потенциал в предметном мире». Метафорически об этом рассказывает миф об Ионе. Господь «прописал» ему предназначение проповедовать. Иона отказался. Он попал в чрево огромной рыбы, где начал разлагаться, чудом выбравшись оттуда с переосознанными установками, он внял зову и стал проповедником. Так и нам нужно иногда попасть в сложную, непредсказуемую, опасную среду, чтобы что-то осознать.
Возвращение домой
Некоторыми путешественниками движет потребность в сепарации от родителей и их дома. Фигурально выражаясь, мы отправляемся в путь, чтобы обрести собственный дом. «Процесс сепарации может проиcходить в любом возрасте, – убежден Всеволод Кочетков. –Есть 60-летние люди, которые продолжают жить под влиянием родительских комплексов. Можно далеко уехать от родителей, даже умерших, оставаясь в зависимости от них. Потому что настоящая сепарация происходит на другом уровне – на внутреннем, психическом. Этот процесс сопровождается инициацией. Например, у австралийских аборигенов принято отбирать мальчиков у матерей и отправлять с мужчинами в лес, где во время ритуалов их пугают до смерти, заставляя пережить страх, затем отправляют в другое поселение, где они учатся выживать. И только потом им позволяется вернуться в родную деревню». Мы, уезжая подальше от родительского гнезда, буквально воссоздаем этот ритуал (независимо от пола).
Его суть – полагаться только на себя, выжить за счет собственного ресурса, не надеясь на помощь родителей и знакомых. Даже организованный туризм, в котором риски сведены к минимуму, дает возможность лучше узнать себя, встретиться с новыми людьми, оказаться в неожиданных ситуациях. Тем более – «дикий». Чем непривычней среда, в которую мы себя перемещаем, тем больше трудностей. Но преодолев их, мы возвращаемся с чувством, что выдержали испытание. И на то, что ждет дома, смотрим уже иначе.
Возвращение домой – смысл многих путешествий не только в мифологии (например, в истории Одиссея), но и в реальном мире. С чувством облегчения возвращается из поездок за границу 47-летняя Ирэна. «Да, у нас народ неулыбчивый и неразговорчивый. Но я могу в метро тянуть по лестнице чемодан, и тут какой-то молодой человек подхватывает его, ни слова не говоря, ставит его наверху и, не вынимая наушников из ушей, идет дальше. Я в поездках начинаю быстро скучать по этой нашей душевности». В каком-то смысле возвращение домой – это возвращение из бессознательного, мира грез и фантазий, в реальность. «Но мы возвращаемся не с пустыми руками, а с Золотым руном – новым опытом, который адаптируем к предметной жизни, чтобы было понятно не только нам, но и другим: не зря ходил в путь, – подводит итог Всеволод Кочетков. – Мы делимся добытым эликсиром – рассказываем о поездке, об испытаниях, и этот рассказ может кому-то пригодиться. Это как раз задача пути героя». Истинное ощущение дома – внутри. Если мы обрели внутренний дом, то легко чувствуем себя как дома и на своей территории, и в гостях.
0
119.00
