25 мая президент России Владимир Путин в Кремле провел заседание Высшего Евразийского экономического совета. Но день запомнился, отмечает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, тем, что до самой ночи творили премьер-министр Армении Никол Пашинян и президент Азербайджана Ильхам Алиев.
Утром Владимир Путин встречал президентов, которые должны были принять участие в заседании Высшего Евразийского экономического совета. В Большой Кремлевский дворец съехались премьер-министр Армении Никол Пашинян, президент Белоруссии Александр Лукашенко, президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев и президент Киргизии Садыр Жапаров, председатель коллегии Евразийской экономической комиссии Михаил Мясникович, то есть все, кто накануне сидел на сцене во время пленарного заседания второго Евразийского экономического форума.
Переговоры между ними должны были пройти в Александровском зале. Возле белой царской мантии, которая, как известно, укрывает от посторонних взглядов три зовущих тебя, если ты вдруг оказался в опасной близости от них, равновеликих трона; тут стояли уже флаги во флагштоках для церемонии фотографирования и для переговоров — стол с табличками, на которых были обозначены фамилии президентов; а также была табличка с надписью «свободный микрофон», к которому тоже захотелось сразу подойти (а еще лучше, когда они все соберутся) и все, в конце концов, уже сказать.
Микрофон, оказалось, предназначен для экспертов, которых могли вызвать участники дискуссии. Странно: сотрудники российского управления протокола рассказывали, что такой микрофон есть всегда за таким столом и что он обязательно нужен, но ни разу, впрочем, не потребовался. Между тем никто из журналистов его никогда раньше не видел, и я тоже. Может быть, потому, что он никому не был нужен.
Между тем лидеры не спешили зайти в Александровский зал. Девушка из протокола Александра Лукашенко подошла к его креслу и разложила все ему самое необходимое: текст речи, очечник, из которого президент Белоруссии никогда не достает очки (проблема, видимо, решается за счет размера шрифта), но и это ружье рано или поздно выстрелит; ручку... Все это лежало в большом черном «дипломате», который девушка принесла с собой. Издалека чемоданчик можно было принять за ядерный, и можно не сомневаться, что Александр Лукашенко дорого бы дал за то, чтобы так и было.
Я тем временем поинтересовался у министра иностранных дел Белоруссии Сергея Алейника, который ждал тут президентов вместе со всеми, как он относится к тому, что накануне президент Казахстана предложил решить проблему с особыми отношениями между Россией и Белоруссией, объединенными вроде бы даже в одно государство.
То есть Касым-Жомарт Токаев настаивал, что проблема есть, тем более что на территории Белоруссии прямо сейчас, как позже рассказал сам президент Белоруссии, размещается ядерное оружие, «одно на двоих», так выразился президент Казахстана. Подтекст был понятен: не стала ли Белоруссия под шумок ядерной державой, а ее президент — человеком, который может нажать заветную, можно сказать, кнопку.
— Я не воспринимаю это как проблему,— высказался Сергей Алейник (да конечно, это просто нечаянная радость.— А. К.),— наоборот, он говорил про уникальность этого союза! Я бы оценивал вот с этой точки зрения! Все составляющие нашего союза, и политическую, и гуманитарную, и оборонную, он перечислил, и, может быть, немножечко были завышены оценки в части единой валюты и единого парламента, потому что мы с вами знаем, что этого нет, но в целом это звучало как пример интеграции.
— Он-то сам сказал, что это все-таки проблема, которую надо обсудить, и желательно прямо сейчас,— пришлось сказать мне.
— Давайте посмотрим, может быть, пройдет обсуждение и в этом ракурсе,— неожиданно согласился Сергей Алейник.
Но почему же все не было президентов? Выяснилось вдруг, что все они сидят в этот момент в соседнем зале, вернее, даже в коридоре, просто за открытой в зал дверью, и уже полчаса беседуют о чем-то за столиками, накрытыми как раз для экспертов.
То есть переговоры в узком составе были давно в разгаре, просто они не дошли до приготовленного для них помещения. Так хотели уже, видимо, скорее начать.
Наконец, минут через сорок они зашли в Александровский зал, сфотографировались, Владимир Путин произнес короткую, не самую пламенную речь, в которой в основном отдавал должное Армении, где ВВП за год вдруг рванул на 12 процентов по сравнению с прошлым годом и по сравнению со всеми остальными странами ЕАЭС.
Не придали ли динамики армянскому ВВП внезапно уехавшие из России молодые люди призывного возраста? Нет, об этом ни Владимир Путин, ни Никол Пашинян ничего не сказали.
Заседание в расширенном составе транслировалось в прямом эфире. Причем расширенным состав стал прежде всего за счет президента Азербайджана Ильхама Алиева, который был, похоже, рад оказаться напротив. Кроме того, российский президент представил участвующего в мероприятии по видеосвязи президента Узбекистана Шавката Мирзиёева и президента Таджикистана Эмомали Рахмона («Эмомали Шарипович, привет, вы нас видите, слышите? — расспрашивал Владимир Путин.).
В общем, были вообще все, кроме президента Туркмении Сердара Бердымухамедова.
По очереди и выступили все, начиная с Владимира Путина.
Никол Пашинян ни слова не сказал о проблемах с коллегой из Азербайджана, а все проблемы ЕАЭС называл решаемыми. Казалось, он ждал трехсторонней встречи с российским президентом — и, как известно, не смог дождаться.
Но попытка дождаться, как было ясно из выступления на заседании в расширенном составе, была хорошая.
Александр Лукашенко тоже был настроен мирно и только сказал, что «по ряду важнейших вопросов внутренней повестки нашей интеграции мы двигаемся сложно и откровенно медленно. Прежде всего, речь идет о формировании общих рынков газа, нефти, нефтепродуктов, реализации мероприятий цифровой повестки, либерализации транспортного рынка. В узком составе широко об этом говорили».
Все это были темы и отрасли, к которым он хотел бы по понятным причинам приобщиться с применением российских принципов ценообразования в этих отраслях.
Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев рассуждал о четырех свободах, и прежде всего интересовала свобода движения товаров. Он называл ЕАЭС Союзом, назвал много раз (может, десять), и присутствующим от этого было, без сомнения, хорошо и тепло.
И обсуждать особые отношения России и Белоруссии больше не предлагал. Видимо, уже обсудил.
Президент Киргизии Садыр Жапаров тоже никого не удивил.
Президент Узбекистана Шавкат Мирзиёев сосредоточился на устранении взаимных барьеров. А это то, чем человек может и должен заниматься всю жизнь.
Неожиданно к разговору подключился президент Кубы Мигель Диас-Камель Бермудес, который, впрочем, так же, по видеосвязи, участвовал и в прошлом заседании ЕАЭС. Видимо, рассматривается как потенциальный член ЕАЭС. Да, далеко. Но кто говорил, что будет близко?
Настала очередь президента Азербайджана Ильхама Алиева, который, как и все, был, кажется, миролюбив.
Но так казалось только на первый взгляд. Дело в том, что в своей речи он сказал, что «мы инициировали также создание Зангезурского коридора, который не только свяжет основную часть страны с ее Нахичеванской Автономной Республикой (то есть через территорию Армении.— А. К.), но и станет частью международных железнодорожных маршрутов». И из-за этого взбунтовался премьер Армении.
Скорее всего, он все-таки придрался. В сказанном не было ничего сверхвызывающего. Ну инициировали и инициировали. Что, не могли инициировать? Не построили же, в конце концов.
На самом деле к бунту Никола Пашиняна дело шло сразу после того, как Ильхам Алиев заговорил про «международные азербайджанские аэропорты, два из которых, в Физули и Зангилане, построены на освобожденных от оккупации землях в последние два года». А еще один аэропорт строится «в освобожденном Лачине и будет сдан в эксплуатацию в 2025 году».
Конечно, если бы даже президент Азербайджана не произносил этих неприятных для премьера Армении слов про «освобожденные от оккупации земли», Никол Пашинян, скорее всего, все равно нашел бы повод выйти из берегов. Он, похоже, хотел публично поспорить с Ильхамом Алиевым. Он намерен был принять вызов, если даже ему никто его бы не бросил. Сказав недавно, что Нагорный Карабах может быть частью Азербайджана, Никол Пашинян, видимо, понимает, что народ, проголосовавший за него, может и взять свои слова обратно, причем в любой день.
И теперь Никол Пашинян хотел, чтобы все его увидели воюющим за свободу и независимость Армении с человеком, который, так уж вышло, сидел с ним за одним столом. В присутствии коллег, и в том числе Владимира Путина, это было в конце концов более или менее безопасно.
Но главное, настаиваю, главное: все из-за «оккупации». Зачем Ильхам Алиев сказал про армянскую оккупацию и мгновенно, тут же вывел из себя Никола Пашиняна? А специально.
И вот Никол Пашинян дождался, пока выступит еще президент Таджикистана Эмомали Рахмон, и попросил слова, когда Владимир Путин уже заканчивал этот саммит, предлагая приступить к подписанию документов.
— У меня реплика будет маленькая,— предупредил Никол Пашинян.— Президент Азербайджана использовал в своем выступлении выражения, которые последние годы служат как заглавие для выдвижения территориальных претензий против Армении! Я хочу сказать, что это используется в рамках выполнения девятого пункта двустороннего заявления 9 ноября 2020 года (это было уже не очень понятно, но уже не важно: общий пафос был виден отчетливо.— А. К.). В этом заявлении говорится только об одном коридоре, и это Лачинский коридор, который должен был быть под контролем российских миротворцев, но, к сожалению, незаконно заблокирован со стороны Азербайджана. С другой стороны (то есть со стороны Армении.— А. К.) хочу подтвердить готовность Армении к разблокировке всех транспортных и экономических связей в регионе и коммуникаций, которые проходят через территорию Армении. Мы это называем «Армянский перекресток»...
Никол Пашинян говорил все хоть и с какой-то грустью в голосе, но безнадежностью от него не веяло.
— То, что я услышал из выступления президента Алиева...— вступил господин Путин.— Он как раз говорил, что создаются условия в связи с признанием границ, подтвержденных соответствующими соглашениями еще 1991 года, которые дают основания полагать, что между Арменией и Азербайджаном могут быть достигнуты соответствующие договоренности, в том числе и по транспортным коммуникациям.
Нет, не мог Владимир Путин сейчас понять армянскую душу, оскорбленную «освобожденными землями».
— И мне приятно отметить, что премьер-министр Армении тоже сказал о том, что Армения тоже думает об этом, считает, что это возможно... На трехсторонней встрече можно было бы все это и обсудить...
— Я, конечно, не хочу открывать дискуссию, но поскольку прозвучало обвинение, что мы имеем территориальные претензии в Армении,— не промолчал, конечно, и Ильхам Алиев,— хочу сказать, что таких претензий у нас нет. Надо очень хорошо постараться и иметь очень буйную фантазию, чтобы в моих словах увидеть территориальные претензии!
Ну вот зачем он так опять? «Буйную фантазию»... Не было теперь ни одного шанса, чтобы Никол Пашинян не расстроился уже окончательно. Тем более что прямо про территориальные претензии и сказано все же не было. Но теперь было.
Ильхам Алиев, словно пряча улыбку и словно не в состоянии ее спрятать, откровенно подзуживал армянского коллегу. А с тем было легко иметь дело: он вскипал уже от каждого полуслова.
— А что касается слова «коридор», которое я использовал, то точно так же я использовал это и применительно к коридору «Север—Юг»...— пожимал плечами Ильхам Алиев.— Точно так же и применительно к коридору «Восток—Запад». Название «коридор» ни в коем случае не является посягательством на чью-то территорию. Это международный термин!
Он тут, кажется, глумился над коллегой. Это было жестоко. Да и смысла никакого не было, предстояли в конце концов трехсторонние переговоры, которые теперь могли и не состояться.
— Как Владимир Владимирович также отметил,— произнес президент Азербайджана,— есть возможности для выхода на мирное соглашение, тем более принимая во внимание, что Армения официально признала Карабах частью Азербайджана. Спасибо!
Ильхам Алиев поблагодарил то ли российского президента за возможность высказаться, то ли армянского премьера — за признание Карабаха частью Азербайджана.
Тут, конечно, слова потребовал Никол Пашинян.
И нужно сказать, что реальная политика давно, а может, и никогда так не вырывалась из-под ковра и не неслась в ад.
— Есть только один случай использования слова «коридор»,— говорил Никол Пашинян своим уставшим вроде голосом, в котором сквозило скорее бешенство.— Это слово имеет особое значение. И это — о Лачинском коридоре... Который должен быть под контролем Российской Федерации... Но, к сожалению, незаконно в присутствии российских миротворцев был заблокирован этот коридор! С другой стороны, я хочу подтвердить, что Армения и Азербайджан договорились о взаимном признании территориальной целостности друг друга... Я надеюсь, в скорейшем времени начнется нормальный диалог между Баку и Степанакертом...
Ведь Нагорный Карабах — не часть Армении.
— Опять прозвучали слова премьер-министра Армении... В моих словах никаких обвинений не было, но я не могу просто оставить это без ответа! — словно оправдывался Ильхам Алиев.— Азербайджан никакой коридор не заблокировал!.. На границе между Арменией и Азербайджаном, которую вы признаете, установлен погранично-пропускной пункт! В соответствии со всеми международными нормами. Он находится в 20 метрах от поста российского миротворческого контингента... Любой непредвзятый человек должен это видеть, и не стоит пытаться использовать трибуну для необоснованных обвинений!
Так, как Ильхам Алиев говорил с Николом Пашиняном, победитель говорит с побежденным человеком.
— Вы сказали, Лачинская дорога! — ответил Никол Пашинян (президент Азербайджана в какой-то момент что-то такое про дорогу произнес, и тоже, может, не впопыхах.— А. К.).— Согласно трехстороннему нашему заявлению, Лачинской дороги не существует! Существует Лачинский коридор! Который должен быть под контролем российских миротворческих сил. Никто другой в этом коридоре не должен иметь никакого контроля!
Вот так и идут эти переговоры. Удивительно, что хоть какие-то соглашения удалось подписать. Просто невозможно поверить.
— Вы сказали, что коридор открыт. Мы это не видим! Мы так не считаем! — снова возмутился Никол Пашинян.— Я извиняюсь!..
— Владимир Владимирович, можно несколько слов? — вдруг спросил Касым-Жомарт Токаев.— А, ну хорошо.
Это Владимир Путин сделал ему знак, что он уже сам прекратит это все.
— Мне кажется, что терминология, другим словом называется «юридическая техника»...— это важно... Коридор... Дорога... Но гораздо важнее то, о чем вы сейчас сказали. Что по принципиальному вопросу, вопросу территориальной целостности, есть принципиальная договоренность. И это действительно база, чтобы договориться по другим.
Все, казалось, наконец вздохнули с облегчением.
— И я благодарю президента Армении, что он приехал... Э-э... Президента Азербайджана, что он приехал (да, перепутать их именно сейчас было особенно неловко.— А. К.)... И президента Армении, что он не заблокировал этот приезд...
Оказывается, мог заблокировать.
— Значит, было нужно! — не в состоянии был удержаться Ильхам Алиев.
— Пожалуйста, если можно, я бы просил на этом остановиться,— уже, казалось, упрашивал российский президент.
После этого и у Никола Пашиняна, и у Ильхама Алиева были еще двусторонние встречи с Владимиром Путиным. Причем после своей встречи (она была первой) президент Азербайджана уехал, как было сказано, отдыхать к себе в гостиницу «Украина», и тут же многим стало понятно, что никакой трехсторонней встречи между ними быть уже не может. И кто-то даже заметил, что стол, за которым они втроем должны переговариваться, уже размонтировали раз и навсегда.
Но Ильхам Алиев уехал, потому что так и принято в таких случаях; где-то ему надо было прийти в себя, пока его армянский коллега поговорит с господином Путиным, а ехать до «Украины» три минуты. И возвращаться тоже.
И он вернулся. И встреча состоялась уже считай что ночью.
Потому что на самом деле они оба хотят подписать мирный договор.
И подпишут.
А меня теперь мучает только один вопрос. Но что же такое хотел сказать им всем Касым-Жомарт Токаев?
0
75.00
