ТОП 10 лучших статей российской прессы за
Nov. 7, 2017

«Что пройдет, то будет мило»

Способность человека идеализировать прошлое была подмечена еще Пушкиным. Тем не менее, заметил доцент кафедры Госуправления и политтехнологий Госуниверситета управления Олег Яхшиян, невозможно отрицать очевидное: СССР был одной из двух сверхдержав, страной, которая с 1945 года «задавала» в мире глобальные тенденции развития.

— Мне по душе мысль философа Александра Зиновьева, который говорил, что советский период был вершиной отечественной истории, — заметил эксперт. — Но потерять эту высоту оказалось легко. А можно ли ее вернуть — вопрос.

Но политолог Дионис Каптарь, член общественной палаты Союзного государства, возразил: мол, не так уж плохо была развита Россия и до революции, чтобы испытывать такой пиетет перед советской властью.

— Был ли Советский Союз «вершиной» — сложный вопрос. Объективно: до революции территориально наша страна была больше, чем СССР, и армия наша доходила до Парижа, что дальше, чем Берлин, а пантеон наших литературных классиков, которые составили цвет мировой культуры, все тоже люди дореволюционные.

В царской России были развиты науки, что же касается всеобщей грамотности, то, причем по данным советской переписи населения, накануне революции владели грамотой 82 процента призывников. Это, безусловно, не то же самое, что грамотность всеобщая, но все же.

Историк Юрий Емельянов с такими тезисами был откровенно не согласен:

— Придя к власти, большевики выдвинули очень большие задачи, и они были решены. Индустриализация, модернизация сельского хозяйства, ликвидация неграмотности подавляющей части населения, прогресс в науке. СССР превратился в супердержаву. А если бы неграмотность ликвидировали такими темпами, как это было в царской России, то она даже в Петербурге была бы ликвидирована году к 1948-му, а уж в Сибири — так вообще к XXI веку.

Одинаковый и... разный

Однако социализм в СССР был разным. Как справедливо заметил главный специалист Российского госархива новейшей истории Никита Пивоваров, он был ленинским и сталинским, хрущевским и брежневским, и даже горбачевским. И на всех этапах ощутимо различался по устройству общества и тем соцблагам, которые предоставляли как обычным членам общества, так и элите. Впрочем, и общая черта у них была, и отметил ее генеральный директор Института региональных проблем Дмитрий Журавлев:

— При всех отличиях суть у всех этих социализмов была одна: государственная собственность при полном отсутствии собственности частной на средства производства. Это позволяло концентрировать ресурсы на нужных направлениях. Можно было выиграть войну и полететь в космос, но трудно было научиться делать пуговицы. Кроме того, госсобственность гарантировала не очень значительное имущественное расслоение общества: деньги не были способом обогащения, они были следствием, а не причиной. Общество ощущало относительное равенство. Оно было не полным, но все же не идущим ни в какое сравнение с тем, что сейчас.

Ностальгия как тренд

Статистика упрямо свидетельствует: ностальгия нарастает, и, что удивительно, о «совке» умудряются тосковать даже те, кто никогда в нем не жил — поколение 25–30-летних. Старший научный сотрудник Института психологии РАН Ольга Маховская объясняет это так:

— Мы имеем дело с синдромом третьего поколения — молодые впечатляются рассказами дедушек и бабушек. Но это признак того, что у них сужены горизонты, они не видят будущего.

Ведь когда молодой человек обращается в прошлое? Когда он ищет перспективы и точку опоры. Переходные поколения невероятно нуждаются в опоре, поддержке, подсказках. Они этой опоры не имеют — поскольку сегодня и школа другая, и улица, да и отношения между людьми изменились не в лучшую сторону. Отсюда и ностальгия. Таким людям дают определение «юноша-старик» — кстати, это серьезный психологический комплекс, который им придется преодолевать всю жизнь.

Эпоху социализма, рассуждала Ольга Ивановна, вспоминают по-разному — кто с умилением, кто с ужасом. Но с ее уходом мы потеряли масштаб:

— Личность стала менее масштабной. Сегодня дети, что из Москвы, что из провинции, мыслят свое будущее в пределах лишь той локации, где они родились. Планета им уже не принадлежит, а сама мысль, что придется перемещаться куда-то, их ужасает: их это травмирует больше, чем травмировало бы советского человека, который жил под лозунгом «Нам нет преград ни в море, ни на суше!» Хотя перспективы в советские времена тоже были призрачными. Все время грезилось что-то очень хорошее, но неясное, и далеко впереди.

— Вместе с советским строем мы потеряли романтическое представление о человеке, которое бесконечно муссировалось в то время, — уверена Ольга Маховская. — Сам по себе этот образ перекочевал из XIX века, из литературы.

И до сих пор многое основано на литературных сюжетах. Но кто был героем? Всегда — некто, оторванный от действительности: сгорающий Икар или потерянный Гамлет, или Дон Кихот, борющийся с мельницами. Героизация была растворена в воздухе, и она существует до сих пор. В этом смысле мы с тяжелым советским наследием вошли в постперестроечный период, и наши бедные дети теперь выживают, как только могут.

Олег Яхшиян, поддержав сказанное, добавил, что СССР подарил нам три смысловых кода, которые языком сегодняшнего дня могли бы назвать мемами:

— Духовным центром самой читающей на земле страны стала литература, был создан пусть и проигравший в итоге, но беспрецедентный проект, согласно которому ценность человека измерялась не деньгами, ну а третье — был взят курс на всестороннее развитие личности, и в условиях относительного социального равенства детишки в этом смысле росли здоровыми.

Громадье планов и «мелочи»

Показатели развития Советской России было принято сравнивать с предвоенным 1913 годом Российской империи. Но даже если отвлечься от цифровых показателей, успехи СССР были достаточно очевидны. Или… нет? По мнению Дмитрия Журавлева, достижением социализма уже было то, что мы принимали участие в забеге — то есть конкурировали с ведущими мировыми державами.

— Вот вам разница в двух моделях: американцы не могли поверить, что мы пойдем в космос, поскольку, по их представлениям, сначала нужно было делать что-то для людей — строить дома, например, а потом уже покорять Вселенную.

Но народ, люди были в СССР лишь объектами. Ведь даже первые поликлиники в нашей стране появились при заводах — рабочих нужно было лечить, чтобы они хорошо работали. Рабочие были лишь средством производства.

Не слишком симпатичной выглядела картина и с точки зрения Диониса Каптаря: — В 1984 году, накануне перестройки, в СССР продолжительность жизни мужчин составляла 62 года, а женщин — 72 (по России, не по СССР).

А в Колумбии в это же время — 72 и 71 соответственно. Уровень смертности для тридцатилетних оказался равным в 1897 и 1980 годах! В царской России провал был по младенческой смертности, что понятно — в то время не было антибиотиков. Но и в СССР они появились тогда же, когда и везде. Но почему же по этому показателю мы уступали Европе? Да потому, что охватить инфраструктурой огромную страну было сложнее, чем страну компактную.

Понятно, что сказанное не могло не вызвать острую дискуссию. Юрий Емельянов даже махнул рукой: что обсуждать?! — Временное правительство ничего не могло сделать за время своего существования, а советское правительство на четвертый день работы приняло закон о восьмичасовом рабочем дне! — напомнил он.

— Что сразу вызвало снижение заработной платы и доходов рабочих, — парировал Каптарь.

Но Емельянов жестко стоял на своем: — Уже в ноябре были приняты меры по созданию бесплатного здравоохранения. Наши достижения были огромны. Увы — мы блестяще решали громадные задачи, но вязли в мелочах.

Все верно, так и было: сшить сапоги не могли, но делали атомоходы…

— И верили, что хорошая жизнь должна быть, но — потом, — заметил Дмитрий Журавлев. — Рассуждали: вот, выкуем «ядерный щит», потом полетим в космос. А жизнь вроде бы улучшалась — в смысле денежного выражения, да только результатом его стали пустые прилавки.

Чудо по имени «советский человек»

Самое главное, что отличало советского человека на протяжении всей истории СССР — вера в то, что общее — важнее частного.

— Но я не думаю, что советский человек есть такая уж однородная масса, — рассуждает Ольга Маховская. — Но есть «миф советского человека», и под него мимикрировали как могли, потому что все хотели быть социально принимаемыми. Да, есть история страны. А есть большая драматическая и трагическая история каждого человека. И если посмотреть на историю семьи, а не на историю страны, то откроется море потерь и бескрайних переживаний. Советская семья, ячейка общества, сама по себе была дисгармонична, но держалась на цементе советской морали. И стоило начаться периоду либерализации, как семья рухнула...

Да, это был еще один удар для страны — развенчание мифа о крепкой советской семье. Существующие внутри нее проблемы тщательно скрывались, хотя всем было известно, что порой лучшей подпоркой для накренившейся «ячейки» становилось письмо в партком…

— Сейчас, мне кажется, очень важно как-то переставить акцент на человека, — уверена Ольга Маховская. — Дать ему почувствовать себя востребованным, нужным, заставить верить в себя. А у нас все и сейчас слишком замкнуто на государство. Мне бы не хотелось, чтобы люди по-прежнему отправлялись в топку государственной машины.

Но советский человек, получается, в обществе жив, может, и не здравствует, что невозможно при том количестве перемен, которые случились, но и умирать не собирается.

— Да мы как жили, так и живем, — констатирует Дмитрий Журавлев. — Общее все равно важнее частного! И в этом смысле мы из советского прошлого не ушли. А семья рушится не только у нас, и не потому, что мы потеряли социализм.

Она и в Европе разваливается — как институт.

Вместо послесловия. Многоточие, но не точка

…И не было спорам числа. Наверное, по накалу страстей это был самый эмоциональный круглый стол из всех прошедших. Дионис Каптарь вновь раздражал коллег цифрами, но что поделать с официальной статистикой? А по ней, подчеркнем — советской, — выходит, что с 1959 по 1979 год продолжительность жизни в СССР сократилась на два с небольшим года.

Это при официальном улучшении уровня жизни. Зато выросло потребление водки: с 5 литров на душу в 1959-м до 10,6 литра 20 лет спустя.

— Мы улучшились по всем показателям, когда отказались от СССР, — уверен Каптарь.

Но как же все остальное? Забыть и сдать на свалку истории?! Хотя кое-что сдать не жаль.

— Представляете, я изучал речи руководителей нашего государства и был поражен. За 50 лет до Горбачева и Ельцина озвучивались те же планы, что и при них, и теми же словами. Какая чудовищная формализация мышления! Образованнейшая страна получила в результате генсека с двумя образованиями, но не способного выговорить слово «Азербайджан» без ошибок! Да, и по части бумаг, и по части формализма СССР опережал многих. На каком-то этапе его развития главным стало умение составить красивый отчет. И человек в этой машине стал просто винтиком. Очевидно, механизм обесценивания человека был заложен, может, и не специально, в основу социалистической системы.

— Категорически не согласен со всем этим! — вспылил Олег Вахшиян. — О каком обесценивании вы говорите? В обществе, где человека лечили бесплатно, бесплатно образовывали и давали профессию? Вспомните, как работали социальные лифты! — Ну, они работали по-разному, — вступил в спор Дмитрий Журавлев, — но можно вспомнить также, что места для «взлетевших» освобождались в свое время репрессиями… И про поликлиники при заводах мы уже вспоминали — человек как средство производства не должен был ломаться! Это была осознанная политика. Потом, уже на закате советской власти, появилась частная жизнь. Так что не надо видеть то, чего не было, советская власть — вовсе не добрый заботливый дедушка. Он опекал — но тех, кто работал на него до седьмого пота.

— В СССР на уровне морали внушалось, если ты за день не сделал чего-то полезного для общества, ты фактически зря ешь свой кусок. Это крестьянская мораль, — пояснила Ольга Маховская. — Советский человек жил в условиях долженствования, но грезил, мечтал, любил кино.

Это было проявлением одной из форм адаптации к действительности: когда от тебя ничего не зависит, ты погружаешься в мечты.

Вот так, не поставив финальной точки, мы и завершили обсуждение. Решив, что отдадим это право вам, читателям. Поскольку и у вас есть свои воспоминания о нем — очень непростом и неоднозначном, но, бесспорно, великом СССР.

МНЕНИЯ ЭКСПЕРТОВ

Никита Пивоваров, главный специалист Российского государственного архива новейшей истории, кандидат исторических наук:

— Коллективизм, о котором мы говорили, и восприятие общего как более важного присущи русскому человеку. Но все менялось от десятилетия к десятилетию. И в 1960– 1980-е годы чувство коллективизма уступило место другим потребностям. О социализме как о построенной реальности говорили и при Сталине, и при Хрущеве, при Брежневе началась его ревизия. Но после Сталина начался медленный дрейф народа от власти, а лозунги превратились в штампы.

Дионис Каптарь, политолог, член общественной палаты союзного государства:

— В конце жизни советского строя смертность от внешних причин в РСФСР на 100 тысяч человек оказалась вдвое выше, чем в развитых странах. Ну и в 1,7 раза выше, чем в Латинской Америке. Хуже было только в ряде африканских стран. А число самоубийств с 1960 по 1984 год выросло примерно вдвое. И я не знаю, что было бы, если бы не произошла революция и не образовался Советский Союз, но в отделившейся от России Финляндии продолжительность жизни была в итоге намного выше.

Ольга Маховская, старший научный сотрудник института психологии РАН, кандидат психологических наук:

— Хочу заметить, что огромную роль в формировании сознания в советский период играла не только литература, но и СМИ, а сегодня — интернет. Советский человек обладал слабым «я». Мы давали прекрасное образование, но уделяли мало времени личности. И это надо как-то исправлять, давать детям возможность приобретать личный опыт. Мне кажется, наша страна только начинает проходить эту эпоху индивидуализации.

Олег Яхшиян, доцент кафедры государственного управления и политических технологий государственного университета управления, кандидат исторических наук:

— Социализм был великой эпохой, это объективно. Недостатков было много, но ведь недостатки — это продолжение достоинств. Но человек не был мелочью в то время. И я хотел бы на этом круглом столе запечатлеться как защитник социализма.

Юрий Емельянов, историк, кандидат исторических наук, писатель:

— Разбирая достоинства, успехи и неудачи великой страны, нельзя не учесть, что именно СССР победил в войне. Именно СССР уничтожил три четверти сил вермахта. Это мы спасли земной шар от геноцида и уничтожения. И мы же создали ядерную оборону и уберегли планету от превращения в ядерную пустыню.

Дмитрий Журавлев, генеральный директор института региональных проблем:

— Советский период не был флуктуацией между двумя империями. Он определил во многом период и предыдущий, и нынешний. И он дал России последнюю возможность быть великой страной, которая ушла естественным образом