ТОП 10 лучших статей российской прессы за
March 18, 2015

ЦЕНА ВОПРОСА — 1000 РУБЛЕЙ

Документ Тамара Федоровна подписала второпях. Впрочем, если бы и не торопилась, разобраться в нем все равно бы не смогла. По странному стечению обстоятельств вторая страница договора была отпечатана с браком — двойным шрифтом. Тут и здоровому глазу не заметить строчки: «При расторжении договора задаток не возвращается».

— Вечером у меня поднялось давление под 200, я три дня пролежала дома и решила, что ни на какое лечение я ездить не смогу. Потом перечитала договор и поняла, что таких больших денег на лечение у меня нет, тут никакой пенсии не хватит, — сказала Тамара Федоровна.

Пришлось опять идти в клинику и писать заявление о расторжении договора. Женщина надеялась, что тысячу ей вернут, ведь никакой платной помощи она не получала.

— Мне пообещали рассмотреть мою заявку и перезвонить через две недели, — жалуется Тамара Федоровна. — Прошел месяц. Тихо. Когда я с трудом дозвонилась до клиники, мне ответили, даже не спрашивая фамилии, что в этом месяце мое заявление рассматривать не будут.

Я живу одна, на пенсию. Отдавать ни за что тысячу для меня накладно. Я не знаю, что мне делать. Извините за беспокойство. Еще раз извините.

«МЕТАНЬЯ ТВОИ НИКОГО НЕ ТРЕВОЖАТ»

Ревизор «ВМ» Наталья Лучкина решила разобраться, куда пропала тысяча Тамары Федоровны. Еще в детстве мама учила: серьезные проблемы по телефону не решаются. Не мешкая, собираюсь в гости.

Мой путь лежит в один из спальных районов столицы, где в многоэтажном доме с ухоженным подъездом и живет Тамара Денисова. У лифта натыкаюсь на соседей, которые указывают на дверь в конце лестничной площадки.

В прихожей, согнувшись в вопросительный знак, опираясь одной рукой на маленький стульчик, меня встречает женщина в вязаной сиреневой жилетке и в мягких тапочках с трогательным помпоном.

Иногда вещи могут рассказать намного больше о человеке, чем он сам. За тонкими стеклами на полках в сервантах мы храним самое дорогое — кусочки своей жизни — раз в неделю протирая пыль и освежая воспоминания.

В типовой двушке Тамары Федоровны воспоминания повсюду. Сразу у двери на стене отрез плотной ткани, а на нем — значки. Вот золотое солнце на фоне яркого синего моря — герб Геленджика, рядом — червленый олень на серебристом фоне — герб Нижнего Новгорода, чуть поодаль на синих волнах качается золотая галера — герб Костромы. Когда-то эти города объездила хозяйка квартиры, когда-то ее здоровье позволяло ходить в походы, носить тяжелый рюкзак на спине, справляться с бурными волнами российских рек в углой байдарке. На стене в рамке из темного дерева замечаю необычную грамоту с печатью: «Свидетельство о пересечении Полярного круга». На стенах картины — пейзажи Норвегии, Парижа, Кореи… Впрочем, сберечь воспоминания помогают не только изображения, но и звуки. На противоположной стене к округлой палочке на нитках подвешены колокольчики — большие и маленькие, синие и белые, металлические и глиняные. Некоторые уже потемнели, у других откололся край.

— Но это все не важно, — уверяет меня Тамара Федоровна. — Главное — звук. Я иногда пройдусь, проведу рукой по этим колокольчикам… Слышите, как звенят, — поднимает голову женщина, — так тишину разобьют на миг мелодичным перезвоном, и мне становится спокойнее.

Еще одно лекарство от одиночества: книги. Их много, корешки потертые, с золотым тиснением, расставлены с любовью. Видно, что в этом доме книги не для интерьера — их читают и перечитывают. За стеклом в серванте стоит распечатанный листок со стихотворением Марии Петровых:

«Никто не поможет, никто не поможет,

Метанья твои никого не тревожат».

Не могу удержаться:

— Зачем же вы такие стихи читаете?..

— Они очень созвучны моему настроению, как никогда. Хотя, наверно, мрачные, — опустив голову, отвечает Тамара Федоровна, старается улыбнуться.

А я отворачиваюсь, чтобы скрыть внезапно заблестевшие от слез глаза, и натыкаюсь взглядом на фото взрослой внучки и белокурого внука. Показываю на фото. Но Тамара Федоровна с сожалением мотает головой.

— Внучка не звонит уже давно, а внука я видела в последний раз, когда ему три месяца было, это дети от прошлого брака моего сына. Сын сейчас живет в Красногорске с новой семьей… — Он заезжает иногда. Ему же тяжело ехать через всю Москву, он работает постоянно и… — опережая мои вопросы, как-то скороговоркой произносит Тамара Федоровна.

А я опускаю глаза.

На нижней полке серванта таблица химических элементов Менделеева. Плюмбум, Аурум, Аргентум: всплывают в памяти школьные названия элементов. Каждую клеточку этой таблицы Тамара Федоровна помнит наизусть, кажется, ночью разбуди и скажет: «Плюмбум — латинское название свинца, вес молекулы…» Ничего удивительного, она 50 лет проработала научным сотрудником на кафедре химии в МГУ.

— Как поступила на химфак, так и не смогла его бросить, — отшучивается пенсионерка. — А вообще я представляла, что буду как волшебница, все в моих руках будет превращаться, когда открою новые вещества. Хотя видите… Не всегда химия помогает, — показывает Тамара Федоровна на гору тюбиков с различными мазями. — Я ведь даже ходить нормально не могу.

Невыносимые боли от грыжи у Тамары Федоровны появились два месяца назад. Невролог из поликлиники приходит на дом, выписывает таблетки и мази, но они не помогают.

Ладонью правой руки женщина рисует круги на коленке:

— Я так поглажу, кажется, легче, но это самоубеждение, мне бы с доктором толковым посоветоваться, нужна мне операция вторая на грыжу или нет.

Тамара Федоровна опирается на стул и не спеша встает.

Да болезней хватает, я и операцию по онкологии пережила, операцию на глаза, одну грыжу мне уже удаляли, диабет, вот тромбы, — как-то буднично перечисляет Тамара Федоровна. — Но я все проверяю, анализы сдаю, вот сделала два месяца назад это бесплатное УЗИ. А оказалось, только нервы и деньги потратила зря…

— Не зря, Тамара Федоровна, — говорю в ответ.

В ПОИСКАХ ПОТЕРЯННОЙ ТЫСЯЧИ

Странное дело, копию договора Тамаре Федоровне в клинике не отдали. Но распутать можно любой клубок, главное — найти зацепку. Звоню в клинику и получаю первую ниточку: заявка Тамары Федоровны в базе есть, вот только задаток вернуть непросто.

Звоню в клинику. Женский голос посвящает в детали: в документе есть пункт «залог при расторжении договора не возвращается».

— А исключения? — интересуюсь.

— Исключения есть, но обозначает их уже финансовый директор.

Звоню главному бухгалтеру, уточняю, переспрашиваю, перезваниваю, объясняю, что тысяча рублей для пенсионера — это большие деньги.

Итог — наш случай рассмотрят как исключение. Возможно, и потому, что в клинику обратились журналисты.

— Возвраты денег осуществляются через кассу по расходному кассовому ордеру. Человек должен лично прийти в клинику с паспортом, расписаться на документе за получение денег, после этого можно забрать деньги, — по телефону объясняет мне процедуру главный бухгалтер клиники Элла Зинина.

Закон есть закон. Время решили не терять. На следующий день в 11 утра я приезжаю на желтом такси к подъезду Тамары Федоровны. Около знакомой деревянной двери в квартиру пенсионерка уже встречает меня: в лиловом берете, элегантном пальто и с тростью.

— Не разбудила вас? — спрашиваю.

— Да ну что вы, я с шести часов не сплю, каждую ночь просыпаюсь от боли, это ведь как нарыв внутри, хоть на стенку лезь, хоть ори, — говорит Тамара Федоровна. — В такие ночи беру молитвослов и читаю, специально подобрала молитвы для болящих… Я поддерживаю Тамару Федоровну под левую руку, правой она опирается на трость.

— А вам очень идет лиловый, — отмечаю.

— Он старикам идет, хорошо оттеняет седину, — отшучивается от комплимента она.

По пути в клинику проезжаем «тамарины» места: узнаю, в каких магазинах самая качественная рыба, где можно погулять в тишине или покататься на лыжах. Правда, с 2010 года Тамара Федоровна на лыжи не встает. После первой операции на грыжу врачи сказали: «Кататься вы, конечно, можете, но падать нельзя».

Подъезжаем к клинике. Направляемся к кассе.

— Мы хотели бы забрать залог, — обращаюсь я к девушке-администратору.

Тамара Федоровна садится рядом за письменный столик.

— Нервничаю я что-то... — еле слышно говорит мне.

Примерно через пять минут нам приносят заявление. Тамара Федоровна пробегает по тексту глазами и подписывает: «Претензий не имею».

— А вот и ваша тысяча, — передает деньги админист ратор.

— Спасибо, — не скрывает облегчения пенсионер.

Я в это время изучаю тот самый договор «На оказание платных медицинских услуг физическим лицам». На первом листе все по правилам: определение и предмет договора. Перелистываю. На второй странице меня, кажется, начинает подводить зрение — буквы будто раздвоились. Прищуриваюсь. Нет, со зрением у меня все в порядке — просто страница напечатана «двойным» шрифтом, одни буквы закрывают другие. Видимо, у принтера дрогнула механическая «рука».

Странно, что следующая страница полностью пропечаталась. А ведь именно на второй странице прописана главная фраза всей этой истории: «при расторжении договора задаток не возвращается». Загадка... Главный бухгалтер клиники отмахивается, мол, этими вещами юристы занимаются, не отнимайте мое рабочее время.

— Если вы тему себе другую найти не можете для статьи, раз такую шумиху из-за бабушки развели, значит, вы плохой журналист, — ерничает главный бухгалтер.

Беру Тамару Федоровну под руку, аккуратно идем к такси. Взаимной улыбкой отмечаем свою маленькую победу. Тамара Федоровна поворачивается к окну.

— Москва так быстро меняется, совсем чуть-чуть, и город уже не мой будет, как иностранка прямо... Другие дома, другие люди, другое понимание того, что прилично, а что нет… — вздыхает пенсионерка. И как-то сразу переходит к другой теме. — Мне так неловко.. Спасибо вам за такую отзывчивость. Даже не знаю, что могу для вас сделать…

ЧТО В СЕРОМ ЯЩИКЕ?

В подъезде на стене два ряда серых почтовых ящиков. В одном из них — корреспонденция для Тамары Федоровны. Реклама, опять реклама, платежка за коммунальные услуги, какое-то письмо… — Это московская филармония мне присылает приглашения на концерты, — показывает на письмо Тамара Федоровна. — До того как грыжа начала «капризничать», я не пропускала ни одного концерта. Представляете, как тяжело мне сидеть в четырех стенах, когда я знаю, что у меня скоро появится внучка, когда в Москве открываются новые выставки, когда проходят без меня концерты классической музыки, когда в город пришла настоящая весна, а я так и не прогулялась по новым пешеходным улицам, не вижу, как расцвел мой родной город. Видимо, так и не увижу.

— Вы же сами мне говорили, что никогда нельзя опускать руки, — напоминаю. — Тем более теперь вы не одна.

НЕ ПРИГОВОР

Грыжа — это не приговор. Как и любая болезнь. Тамара Федоровна по секрету сказала, что готова на вторую операцию, правда, наркоза боится.

— Если бы можно было проконсультироваться с грамотным специалистом, — рассуждает пенсионерка.

Но для серьезной консультации необходимо предоставить анализы и снимки.

— Анализ крови могут взять на дому, но ведь компьютерную томографию нужно проходить в поликлинике, а я туда приехать не смогу, к тому же направление от невролога буду бог знает сколько получать, — расстраивается Тамара Федоровна.

Звоню в городскую поликлинику № 11, филиал № 3, к которой прикреплена пенсионерка. Набираю сразу же заведующего филиалом Александра Белопольского.

— Ваша пациентка, Тамара Денисова, из дома выйти не может, но ей нужно получить направление от невролога на анализы, на компьютерную и магнитно-резонансную томографию. Как можно скорее.

— Понимаю. Я лично передам заявку неврологу Анне Кузнецовой, она приедет к пациентке на дом, осмотрит ее и выпишет назначение, — тут же отзывается врач.

Оказывается, нормативные сроки прихода врача на дом — два-три дня с момента получения заявки, в зависимости от загруженности медика.

— Тамаре Федоровне позвонят и договорятся о времени приема, — продолжает Александр.

В течение недели придет лаборант и возьмет все анализы.

— А как же томография?

— Здесь уже придется приехать в поликлинику, — констатирует врач.

Сопроводить Тамару Федоровну на процедуры я могу и сама. Но в городе для этого работают специальные службы. К ним и направляюсь.

На доме 60/2 на Ленинском проспекте табличка: «Управление социальной защиты населения Гагаринского района Юго-Западного округа города Москвы». Поднимаюсь на второй этаж к директору Тамаре Рыбаковой. Показываю пресс-карточку, чтобы выслушали наверняка.

— В вашем районе проживает женщина, которой нужна соцпомощь: Денисова…

—Тамара Федоровна, — опережает меня директор. — Да, она оставляла заявку и сейчас стоит на очереди, ею занимается районный консультант.

Ждать можно чуда, а помощь нужно получать сразу… Рассказываю, что продукты из магазина пенсионерке приносят соседи, что сын живет далеко, при необходимости взять то же направление из поликлиники или купить лекарства в аптеке некому…

— Ну что вы, мы ей не отказывали, сейчас оформляем документы, чтобы прикрепить к ней соцработника, а пока она может воспользоваться услугами «мобильной службы» — это помощь для тех, кто живет один и кому помочь некому, — поясняет директор. — Мы оставили Тамаре Федоровне телефон мобильной службы, она может обратиться в любое время.

Ответ на вопрос, когда у пенсионерки точно появится бесплатный соцработник, Тамара Рыбакова начинает с фразы «как только».

— Как только освободится место, мы сразу же предоставим работника. Но нужно проверить доход, чтобы определить, может ли получать пенсионер бесплатную соцпомощь. Если доход превышает 18813 рублей, а это полтора прожиточных минимума по Москве, то социальная помощь, согласно закону, будет оказываться частично на платной основе.

— Как только, так сразу…

— Но сумма небольшая, она рассчитывается в зависимости от дохода человека, обычно составляет около 700 рублей, пока мы не знаем точной суммы, — не обращает на меня внимания Тамара.

Подвожу итог: все справки уже собрали, убедились в том, что Тамара Федоровна — одиноко проживающая пенсионерка, на неделе должны прийти документы о доходах…

— Еще нам нужно заявление от сына о том, что он проживает в другом месте и не может оказывать ей помощь, ведь, поймите меня правильно, это бюджетные деньги, они должны расходоваться адресно, — говорит Тамара и как будто извиняется.

— Норму Семейного кодекса о том, что дети должны присматривать за престарелыми родителями, никто не отменял… Но ситуация нам ясна, не волнуйтесь, одна она не останется.

Видно, сотрудников соццентра история не оставила равнодушными. Пообещали, что скоро появится временный работник, который поможет с покупкой продуктов, лекарств и уборкой в доме. А потом и личный помощник. Так искренне убеждали, что я, кажется, даже поверила.

Но вопрос о том, как пенсионерке добраться до поликлиники, остался открытым. Решаю обратиться к тем, кто просто так готов помогать людям. В православную службу помощи «Милосердие».

— У нас есть волонтеры, которые готовы на машине забрать Тамару Федоровну и отвезти в поликлинику, — заверил меня пресс-секретарь «Милосердия» Василий Рулинский. — Позвоните заранее.

После такого ответа я спокойно выдохнула.

Еще раз приезжаю к Тамаре Федоровне. Она встречает знакомой и, кажется, уже родной доброй улыбкой.

— Скоро приедет невролог, выпишет направление.

В карих глазах пенсионерки появляется надежда.

— И я знаю, что вы можете для меня сделать. Поменяйте стихотворение Марии Петровых за стеклом в серванте на новое, например, Юлии Друниной «Доброта». Там есть замечательные строчки:

«Как праздник, как счастье, как чудо,
Идет Доброта по земле.
И я про нее не забуду,
Как я забываю о зле…»

P.S. Газета «Вечерняя Москва» не оставит Тамару Федоровну в одиночестве. Мы поможем ей получить необходимые документы и справки. Проконтролируем выполнение обещаний, которые нам давали госслужащие и врачи. Чтобы полные отчаяния и разочарования в людях строки стихотворения Марии Петровых стерлись из памяти Тамары Денисовой раз и навсегда.