Развитие удаленной медицины способно радикально улучшить систему здравоохранения в России, стране с обширными пространствами и вечным дефицитом медперсонала и лечебной инфраструктуры. Эффективно мониторить состояние пациента, ставить диагноз и даже лечить можно и на расстоянии. Бизнес уже готов предлагать работающие технологические решения.
Утро понедельника, пора вставать на работу. Как назло, вы просыпаетесь с пульсирующей болью в голове, заложенным носом и головокружением. Вы протягиваете руку, берете с прикроватной тумбочки планшет, открываете телемедицинское приложение — и спустя несколько мгновений слышите заветные слова «Доктор вас примет незамедлительно». На экране действительно появляется врач. Вы описываете симптомы и рассказываете, где болит. Доктор задает уточняющие вопросы, просит вас нажать на боковые пазухи носа и показать ему горло. Вы широко раскрываете рот и направляете туда камеру с высоким разрешением. Параллельно врач изучает информацию, поступившую за последнюю неделю с вашего фитнес-браслета: пульс, давление, температуру тела. Перед глазами у него вся ваша история болезни, включая вывих пальца прошлым летом и аллергию на йод. Диагноз ясен: у вас синусит. Доктор выписывает электронный рецепт на лекарство, который через секунду отразится в вашем аккаунте, а заодно оформляет больничный листок. Приложение запрашивает разрешение отправить его копию на электронный адрес вашего руководителя.
Прием занял пять минут и не стоил вам ни одного дополнительного рубля. Вы платите только за подписку на телемедицинский сервис. Услуги врача, в зависимости от вашей страховки, покрываются работодателем, фондом обязательного или добровольного страхования. Не закрывая приложение, вы выбираете аптеку неподалеку, в которой прописанные антибиотики имеются в наличии. Умная система подсказывает, что у вас заканчиваются витамины, которые вы регулярно заказываете раз в два месяца, и предлагает добавить их в корзину. Вы соглашаетесь, оформляете доставку, оплачиваете — всё не вставая с постели! — и отправляетесь досматривать сон. Лекарства привезут через несколько часов, на работе о вашем недуге уже знают. Вы на пути к выздоровлению.
Фантастика? Лишь отчасти. До воплощения таких сервисов в жизнь остаются считаные годы. Те или иные виды телемедицинских услуг уже широко применяются в США, Великобритании, Норвегии, Дании, Хорватии, Эстонии, Южной Корее. Квалифицированную помощь в этих странах можно получить на дому через интернет, даже если до ближайшего врача десятки километров. Клиники оснащаются средствами видеосвязи, аудиосистемами и прочим необходимым оборудованием. Специализированные сервисы собирают информацию с гаджетов и носимых медицинских устройств, анализируют ее и представляют врачу в динамике. Врачи имеют возможность отслеживать данные о состоянии пациентов в реальном времени и круглосуточно вести наблюдение за ними. В чрезвычайных ситуациях они могут вызвать пациенту бригаду экстренной помощи и направить в больницу. Причем развивается телемедицина как с подачи государственных программ по информатизации здравоохранения, так и силами частных инвесторов: в США, например, рынок мобильных телемедицинских приложений уже оценивается в $300–500 млн. По оценкам BCC Research, глобальный рынок телемедицины, включая гаджеты, сервисы, платформенные решения, видеотехнику для дистанционной связи и прочие продукты, достиг в 2014 году $19,2 млрд, а к 2019‑му вырастет более чем вдвое — до $43,4 млрд. Акценты сместятся именно в сторону консультирования на дому: по прогнозам аналитиков, сегмент домашней телемедицины вырастет за пять лет на 190%, а сегмент клинической — только на 76%.
— Телемедицина позволяет решить несколько важнейших проблем, актуальных для любой национальной системы здравоохранения, — объясняет популярность тренда Михаил Натензон, председатель совета директоров научно-производственного объединения «Национальное телемедицинское агентство». — В частности, обеспечить общедоступность и единый высокий стандарт качества медпомощи. Серьезная проблема связана с тем, что примерно половина первичных диагнозов, которые ставят врачи, ошибочна. Неправильная диагностика приводит к колоссальным потерям при лечении. Традиционно эту проблему решают с помощью врачебных консилиумов. Однако доступ к коллегам-консультантам может получить отнюдь не каждый врач: невозможно вызвать в районную больницу российской глубинки профессора из Москвы или на ферму в Техасе — светило медицины из Нью-Йорка. А ведь если верно диагностировать болезнь на ранней стадии, ее лечение обходится в десять раз дешевле. Так, терапия рака молочной железы, «пойманного» на ранних стадиях, в России оценивается примерно в 40 тыс. рублей. Лечение при подобном диагнозе на поздних стадиях стоит уже 400 тысяч, а вероятность исцеления гораздо ниже.
КАРМАННАЯ МЕДИЦИНА
В телекоме принято считать, что самой затратной статьей при прокладывании инженерной сети является «последняя миля» — отрезок, ведущий к конечному потребителю. Как ни парадоксально, в телемедицине именно этот участок сформировал множество точек роста. Рынок «мобильной медицины» (mHealth), состоящий из портативных медицинских приборов для диагностики, носимых устройств, мобильных приложений и аналитических инструментов для обработки данных, развивается невероятными темпами. Аналитики EY полагают, что мировой оборот mHealth вырастет до 2017 года более чем в четыре раза и составит $50 млрд. На «последней миле» потребитель сам становится источником информации, которая передается на доступный врачу сервер по высокоскоростным беспроводным каналам связи.
Увлечение гаджетами отчасти перекочевало в медицину из фитнеса. Однако функциональные возможности современных медицинских носимых устройств не ограничиваются измерением пульса и частоты дыхания. Так, портативный медицинский сканер Scanadu Scout всего за десять секунд позволяет получить данные о температуре, уровне кислорода в крови, электрической активности сердца, частоте сердечных сокращений, частоте дыхания, пульсе и уровне стресса — достаточно просто приложить устройство к виску. Основатель компании Scanadu Уолтер Де Брауэр придумал гаджет, когда его сын попал в больницу с тяжелой травмой мозга. Каждый день в течение года, пока подросток проходил курс реабилитации, медсестра проводила рутинное обследование, собирая информацию о жизненно важных функциях организма. Все эти операции можно было выполнять автоматически — быстрее, точнее и дешевле. Компания Scanadu собрала почти $15 млн инвестиций в венчурных фондах и с помощью краудфандинга и готовит сканер к серийному производству.
Носимыми устройствами интересуются не только энтузиасты-изобретатели, но и гиганты телекома. Так, компания Google совместно с фармацевтическим концерном Novartis в 2014 году анонсировала выпуск контактных линз со встроенным глюкометром. Они постоянно измеряют уровень сахара в слезной жидкости пациента и раз в секунду передают информацию на смартфон или планшет. А американский оператор связи AT&T с 2012 года работает над созданием беспроводного астматического датчика Astma Trigger. Его сенсоры улавливают в воздухе компоненты, провоцирующие приступ астмы (пыль, остатки табачного пепла, пыльцу, химикаты), и посылают предупреждение о возможной опасности на мобильный телефон пользователя, подключенного к облачной платформе оператора.
Как правило, устройства носимой электроники и портативной диагностики применяются вместе с приложениями для смартфонов и веб-сервисами. В идеале задача разработчика — сделать так, чтобы данные, накапливаемые на облачном сервере, передавались в удобоваримой форме напрямую лечащему врачу. Такие интегрированные платформы имеются в том числе в России. Компании «НормаСахар», которая разработала онлайновую систему слежения за уровнем глюкозы в крови для диабетика, удалось технически «подружить» медицинские устройства, веб-сервис и врачей. Как рассказывает ее основатель Александр Подгребельный, сегодня глюкометры «Диаконт» уже передают данные на платформу автоматически, причем участие пациента в этом процессе сводится к установке бесплатного софта и подключении глюкометра кабелем к компьютеру. Информация поступает лечащему врачу, который может проконсультировать пациента или быстро связаться с ним, если результаты исследований превышают допустимую норму. Врачи в компании свои, штатные, и работают при необходимости круглосуточно. «За «Диаконтом» потянутся другие производители глюкометров, — уверен Подгребельный. — Им придется разрабатывать подключаемые гаджеты просто для того, чтобы не потерять долю на рынке». «НормаСахар» переводит в мобильный формат и другие свои продукты: в прошлом году компания представила инсулиновую помпу, которая управляется по протоколу Bluetooth со смартфона с установленным приложением. Сейчас прибор поступает на клинические испытания и в 2016 году, как ожидается, выйдет на массовый рынок.
ДОБРЫЙ ДОКТОР АЛГОРИТМ
За лакомый рынок платформенных решений в области мобильных медицинских приложений уже начали нешуточную конкурентную грызню гиганты хайтека. Пионером была компания Microsoft, которая еще в 2007 году начала развивать свою платформу HealthVault. Она позволяет собирать, хранить и использовать различную информацию о здоровье, в том числе медицинские изображения, данные о лекарствах, статистику, полученную от фитнес-устройств и приложений, и многое другое. В HelthVault интегрируются самые разные виды медицинских и спортивных гаджетов, от тонометров и шагомеров до бытовых электронных весов, — всего более 250 устройств.
Идею подхватили конкуренты. В мае 2014 года компания Samsung анонсировала модульное наручное устройство Simband — что-то среднее между «умными» часами и медицинским измерительным прибором. В нем, как в конструкторе, можно подбирать модули для измерения определенных функций жизнедеятельности: кто-то измеряет уровень сахара, кто-то — давление, кто-то — уровень углекислого газа в атмосфере. Данные браслет передает на облачную платформу SAMI, где они хранятся, обрабатываются и систематизируются. В ноябре доступ к платформе был открыт для разработчиков: все желающие могут создавать для нее собственные приложения и инструменты. Не стали медлить и в Apple. В июне 2014 года компания представила пакет программ HealthKit для новой iOS 8. Принцип действия платформы похож: она собирает информацию от связанных гаджетов, приложений и встроенных в «Айфон» датчиков, аккумулирует их и передает для использования другим приложениям — например, тем, что отправят ее непосредственно в медицинские учреждения.
Слабым звеном таких платформ-интеграторов остается анализ данных. На нем специализируются другие игроки — те, что съели собаку на обработке больших массивов информации. С помощью их анализа медики могут увязывать разрозненные виды данных для более точного диагностирования и проактивной (то есть предупреждающей) терапии. Например, собрав результаты МРТ, показатели давления и данные о фибрилляции предсердий по заданному алгоритму, программы сами высчитывают вероятность возникновения у пациента инфаркта или инсульта. «Большие данные» могут использовать не только врачи, но и, например, страховые компании. Дело в том, что при высоком уровне внедрения персональной телемедицины в систему здравоохранения именно страховщики становятся главной выигравшей стороной: сокращается количество посещений больными поликлиник, сроки пребывания в стационаре, повышается эффективность лечения — то есть страховые случаи наступают реже, а средняя их стоимость падает. Собирая и анализируя информацию о состоянии здоровья пациентов, страховые компании могут налаживать очень точную систему планирования денежных расходов — ведь они фактически получают предупреждение о рисках скорых выплат по тому или иному страховому случаю. Такую ИТ-платформу для обработки «больших данных», в частности, предложила американская компания AgeTak. Она позволяет частным клиникам и страховым компаниям оценивать исход лечения для каждого пациента и рассчитывать его стоимость. Важный момент: сведения о пациенте, защищенные медицинской тайной, страховщикам не раскрываются: они представлены в анонимном виде.
Настоящей звездой телемедицины стал суперкомпьютер Watson, разработанный компанией IBM для того, чтобы анализировать базы данных с помощью нестандартных поисковых алгоритмов, «как это мог бы сделать человек». С 2011 года искусственный интеллект поглощал специализированную литературу — более 600 тысяч медицинских документов и 25 тысяч историй болезни; в общей сложности более трех с половиной миллионов страниц текста. Страховая компания WellPoint совместно с Мемориальным онкологическим центром имени Слоуна — Кеттеринга взяла на себя заботы по обучению суперкомпьютера тонкостям обработки, анализа и интерпретации сложной клинической информации, касающейся раковых заболеваний. После окончания «медицинской академии» Watson «устроился на работу»: шесть экземпляров суперкомпьютера разъехались по клиникам и научным центрам США. Компьютер умеет диагностировать пациентов и отлично подбирает оптимальный курс лечения, причем с учетом генома пациента. Точность назначения препаратов машиной при раке легких составляет 90%, что почти вдвое лучше среднестатистического результата врача-человека. При этом, если вносить в историю болезни дополнительную информацию (например, о том, что у пациента появилась кровь в мокроте при отхаркивании), компьютер за полминуты уточнит диагноз и обновит курс лечения.
В России развитию технологий сбора и анализа информации в телемедицине способствует начавшееся появление крупных медицинских баз данных — на корпоративном, муниципальном и региональном уровнях. Прежде у нас в стране создавались локальные решения, когда с подачи главврача отдельные медучреждения имели дело с отдельными поставщиками аппаратуры и программного обеспечения. С принятием программы по информатизации здравоохранения и созданию региональных фрагментов Единой государственной информационной системы здравоохранения к делу подключились крупные ИТ-операторы — например, «Ростелеком». Огромную федеральную базу данных накопила сеть независимых лабораторий «Инвитро»: она объединяет 600 медицинских офисов по всей стране. С ее помощью, например, можно составить интерактивную карту здоровья населения и предсказывать массовые вспышки заболеваний задолго до их начала. Правда, пока Минздрав в таком проекте не заинтересован. Зато «Инвитро» совместно с академиками РАН участвует в программе по выявлению с помощью скрининговых лабораторных исследований факторов риска развития социально значимых заболеваний — сердечно-сосудистых, сахарного диабета, инфекционных болезней у детей.
Довольно удачно алгоритмы обработки данных использует Центр мониторинга Единой медицинской информационно-аналитической системы (ЕМИАС), разработанный совместно столичными департаментами здравоохранения и информационных технологий. Он составляет интерактивную карту Москвы, на которой в режиме онлайн показаны все поликлиники города, а цветом отмечена степень их загруженности. При выборе любого из учреждений открывается доступ к данным по всем специалистам и количеству записей к ним. Это позволяет выявить «очаги напряженности» — например, в какой поликлинике не хватает терапевтов или где самые большие очереди к стоматологу. «Узкие места» расширяются незамедлительно — перекидыванием врачебных ресурсов или потока пациентов из одного медучреждения в соседнее. Поскольку поликлиники объединены в кластеры, сделать это можно быстро и относительно безболезненно.
ВРАЧИ БЕЗ ГРАНИЦ
В нашей стране понятие телемедицины чаще трактуют узко — как систему виртуальных консилиумов либо дистанционных консультаций между докторами и пациентами. Такие системы функционируют, и довольно успешно, в крупных профильных академических и лечебных учреждениях еще с 1990‑х. В 1994 году локальную компьютерную сеть на базе отдела кардиохирургии протянули в Российском научном центре хирургии им. Б. В. Петровского РАМН, в 1997‑м начались видеоконсилиумы из Бакулевского центра. Системы видеоконференций позволяют связываться с удаленными лечебницами и амбулаториями и проводить из центра дистанционный осмотр и диагностику пациентов, находящихся на периферии, с привлечением светил медицины. В первых «телемостах», например, участвовал легендарный кардиохирург Лео Бокерия. Сегодня этот формат упростился и начал монетизироваться частными компаниями. Так, например, американский сервис HealthTap позволяет оперативно проконсультироваться с помощью видеозвонка со смартфона с любым из доступных в его базе 64 тысяч врачей. Российский «Теледоктор» оказывает ту же услугу — правда, в его штате всего 16 докторов. Одну медицинскую проблему компания предлагает решить по телефону или скайпу за 180 рублей, безлимитная программа на квартал стоит 500 рублей, на год — тысячу.
$19,2 млрд объем глобального рынка телемедицины, включая гаджеты, сервисы, платформенные решения, видеотехнику для дистанционной связи и другие продукты (по оценкам BCC Research). Уже через пять лет этот рынок удвоится
— По-настоящему действенной телемедицина станет лишь тогда, когда охватит множество пациентов, находящихся еще только на ранних стадиях различных заболеваний, а то и вовсе в преморбидной фазе, когда клинических симптомов еще очень мало или они незаметны, — считает Александр Подгребельный («НормаСахар»). — Медицина призвана лечить, но еще более — заниматься профилактикой, чтобы лечить приходилось меньше, а результаты получались лучше.
Эту точку зрения поддерживает Михаил Натензон («Национальное телемедицинское агентство»). По его мнению, телемедицинские технологии могли бы лечь в основу национального проекта, решающего, среди прочих, проблему диспансеризации населения. С 2013 года диспансеризация стала обязательной, причем для населения она бесплатна: затраты на проведение обследований возмещаются медучреждениям из Фонда ОМС. В среднем тариф на женщин составляет 1 934 рубля, на мужчин — 1 687. По данным Минздрава, за год диспансеризацию прошел почти каждый четвертый россиянин, то есть только в 2013‑м на нее было потрачено свыше 50 млрд рублей. Эксперт предлагает передать диспансеризацию частным инвесторам в формате государственно-частного партнерства. По его задумке, частники вкладываются в закупку мобильных телемедицинских лабораторно-диагностических комплексов — фактически передвижных клиник на колесах, которые оказывают услуги диспансеризации в сельской местности, — а государство возмещает им затраты из защищенной статьи бюджета. Как уверяет Натензон, такой инвестиционный проект окупится за 5–6 лет — быстрее, чем проекты в нефтянке.
«Национальное телемедицинское агентство» разработало более 25 модификаций таких комплексов различной специализации. Комплексы полностью автономны в вопросах связи и энергопотребления, а шасси от камаза позволяют проходить бездорожье, снега и реки вброд. Например, комплекс «Байкал» состоит из трех машин, которые оснащены цифровыми малодозными флюорографом и маммографом, оборудованием для функциональной и ультразвуковой диагностики, лабораторией для проведения биохимических, гистологических и цитологических исследований, рентгеновским аппаратом, гинекологическим кабинетом с креслом и всем прочим, что необходимо для проведения диспансеризации или профосмотра населения. У этих систем есть и экспортный потенциал — в Африке, Латинской Америке, Азии. Два таких комплекса уже находятся в распоряжении министерств здравоохранения Ботсваны и ЮАР.
В машинах работает средний медицинский персонал: он проводит обследование, а вся информация поступает врачу в районную больницу или областной консультационный центр. В идеале, когда система полностью развернута, специалист ставит диагноз, выдает рекомендации, при необходимости назначает дополнительные анализы и даже записывает пациента на прием. Схема разделения функций среди медперсонала заметно удешевляет стоимость проведения диспансеризации и увеличивает ее скорость: один‑единственный врач‑маммолог, к примеру, в удаленном режиме может одновременно обслуживать до пяти мобильных комплексов. Средняя пропускная способность одного комплекса — до 20 тысяч пациентов в год; это как раз население типичного района в российской глубинке. Стоимость комплекса с рекомендуемым набором опций — 100 млн рублей. «Когда у вас в стране в сельской местности живет примерно 50 млн человек, которые по большому счету лишены квалифицированной медицинской помощи, телемедицина фактически становится единственным методом проведения диспансеризации и лечения», — резюмирует Натензон.
БОЛЕЗНИ РОСТА
Мобильные комплексы — только часть крупномасштабной комплексной телемедицинской системы, которую предлагает внедрить на федеральном уровне «Национальное телемедицинское агентство». Другая часть — это сеть телемедицинских консультационно-диагностических центров, которая охватит стационарные медучреждения различных уровней. Именно с ними будут связываться операторы «клиник на колесах». «Начать нужно, — рассуждает Михаил Натензон, — с проектирования в пилотном режиме отдельного сегмента такой национальной телемедицинской системы — например, на уровне одного субъекта федерации из каждого федерального округа. И это должно быть решение, которое легко поддается масштабированию и переносу на другую почву, абсолютно совместимое со следующим участком. В проект должны быть интегрированы все возможные элементы: диагностическое оборудование, программное обеспечение, носимые устройства, мобильные комплексы, веб-сервисы для врачей и пациентов». Пилотным телемедицинским проектом может стать Арктика, где начнется строительство инфраструктуры под Северный морской путь. Телемедицинские комплексы как раз могут принять на себя функцию временных клиник и госпиталей для строителей.
Пока компания обивает пороги различных государственных ведомств с соответствующей программой (а занимается она этим уже 15 лет, постепенно сдвигая дело с мертвой точки в части законодательной и нормативно-правовой базы), другие страны уже разворачивают аналогичные решения. И речь даже не о Скандинавии, где телемедицина прижилась исторически из‑за низкой плотности населения. Централизованная система здравоохранения с электронным оборотом, которая охватывает больницы, аптеки и страховые компании, уже действует в Хорватии. В Эстонии работают виртуальные регистратуры, а все результаты анализов, включая, например, рентгеновские снимки и показатели МРТ, попадают в электронную историю болезни, минуя бумажный и пленочный варианты. Вся информация закрыта и зашифрована, так что доступ к ней имеют только пациент и его лечащий врач.
В Южной Корее на протяжении трех лет осуществлялся пилотный проект по созданию «умной» телемедицинской инфраструктуры. Она объединила шесть крупнейших госпиталей и три тысячи пациентов. Пациенты проходили предварительную диагностику у врачей, а затем на регулярной основе использовали измерительные приборы, которые выгружают данные о состоянии здоровья на общий сервер. В случае появления симптомов болезни или по своему желанию пациент запрашивает телеконсультацию через приложение на смартфоне. Звонок сначала попадает в специальный колл-центр, где пациенту предлагают общие рекомендации по улучшению самочувствия. Если нужна консультация со специалистом, звонок направляется врачу из головного госпиталя. Тот выписывает с помощью медицинской системы рецепт, а на смартфон пациенту приходит уведомление, когда выписанное ему лекарство поступает в аптечный пункт. На реализацию программы государство выделило $15 млн. По словам Сирены Сон, аналитика по бизнес-планированию в компании LG CNS, которая занималась запуском технологической платформы проекта, в результате удалось снизить количество повторных обращений пациентов, сократить их издержки на дорогу, повысить точность диагнозов и эффективность лечения. Впрочем, проект выявил и слабые звенья южнокорейской системы здравоохранения. «Основной проблемой у нас является легализация предоставления электронных рецептов, — объясняет Сирена Сон. — Законодательно не прояснено, как можно выписывать их без физического посещения пациентом поликлиники. Кроме этого, важно установить регулирование в сфере безопасности информации. Нужно создать систему сертификации и аутентификации докторов для защиты персональных медицинских данных».
Российская телемедицина на своем пути к массовости тоже упирается в законодательные ограничения. «Телемедицинская услуга до сих пор не включена в перечень обязательных для оплаты фондом ОМС, а без этого невозможно ее масштабирование», — указывает на проблему Михаил Натензон. «Дистанционное ведение пациентов, страдающих сахарным диабетом, происходит в области законодательной неопределенности, — добавляет Александр Подгребельный из компании «НормаСахар». — Количество пользователей нашего сервиса скоро превысит 11 тысяч человек, и другой такой системы ведения больных сахарным диабетом в стране нет. Если бы Минздрав признал нас как фактический стандарт оказания помощи больным и интегрировал в свои федеральные программы, нам удалось бы работать куда эффективнее». Однако заместитель главы Департамента информационных технологий города Москвы Владимир Макаров полагает, что загвоздка не столько в чиновниках, сколько в сложившемся подходе к лечению пациента.
За лакомый рынок платформенных решений в области мобильных медицинских приложений уже начали нешуточную конкурентную борьбу гиганты хайтека: Microsoft, Samsung, Apple
— К сожалению, — объясняет эксперт, — практика лечащих врачей, ведущих пациента «от и до» в процессе заботы о здоровье, у нас в стране отсутствует. Сейчас наши врачи не готовы коммуницировать с пациентом на высоком уровне — обрабатывать аналитическую информацию, принимать решения на ее основе, проактивно связываться с пациентом, быть заинтересованным в предупреждении развития у него заболеваний и сохранении здоровья. Причем делать все это нужно не фрагментарно, дискретно, а на постоянной основе. Наш врач не имеет мотивации, да и вообще он перегружен текущей работой. Даже если мы технологически сочленим все телемедицинские элементы на единой платформе, у нас не будет медика, готового с этой платформой работать.
Можно ли изменить эту ментальность? Можно, но только системными мерами — за счет восстановления и модернизации основополагающих институтов, заложенных еще в советскую систему здравоохранения, систему академика Семашко. В этой системе лечащий врач заинтересован в ведении пациента и несет ответственность (завязанную на экономические стимулы!) за то, чтобы человек получал необходимую медицинскую помощь вовремя, качественно и проактивно. Вот на такой почве телемедицина прорастет глубоко, а заодно сможет обеспечить серьезное сокращение издержек на здравоохранение, которые только в 2015 году составят 2,7 трлн рублей.
В подготовке материала принимали участие
Дмитрий Гречкин и Иван Зуев.
Автоматизируй это
Пожалуй, дальше всех регионов в вопросах «цифровой медицины» с элементами телемедицины продвинулась Москва. Здесь с 2011 года реализуется проект ЕМИАС — единая система, решающая проблемы самого сложного в цепочке здравоохранения звена — амбулаторно-поликлинического. Сейчас к системе подключено 660 поликлиник Москвы, ежедневно в ней работает 23 тыс. медицинских работников. На внедрение информационных сервисов ЕМИАС первоначально выделили около 766 млн рублей.
— В информационные сети отдельных учреждений за последние 20–25 лет не вкладывалось ни копейки, — рассказывает генеральный конструктор ЕМИАС, заместитель главы Департамента информационных технологий города Москвы Владимир Макаров. — Изначально нам пришлось решать инфраструктурные задачи, начиная со строительства электрических и слаботочных розеток, прокладывания широкополосных каналов связи, оснащения всех кабинетов средствами вычислительной техники. Затем уже стали разрабатывать и внедрять информационные сервисы, от системы управления потоками пациентов до персонифицированного учета, электронной карты. Параллельно мы трудились над повышением компьютерной грамотности медицинских работников и обучением их работе с ЕМИАС. А это, в основном, люди далеко не молодые и работающие в очень непростых условиях.
Сейчас в рамках ЕМИАС уже развернуты в полную силу сервисы электронной записи к врачу, оформления талона амбулаторного приема, персонализированного учета медпомощи, выписки электронного рецепта. Начинается тиражирование электронных больничных листов. В 2015 году запланирован переход всех поликлиник на электронные медицинские карты. За счет перехода на выписку электронных рецептов только по льготным категориям граждан можно сэкономить 600 тысяч человеко-часов рабочего времени в год. Перевод в электронную форму направлений, больничных листов и всех рецептов даст экономию в 1,7 млн человеко-часов в год. По словам Макарова, это денежные средства, эквивалентные работе 13–15 поликлиник.
82.0
59.00
