6 февраля президент России Владимир Путин встретился с молодыми учеными, вручил им президентские премии и обсудил с ними проблемы воспроизведения быков и защиту от радиации в полетах на Марс. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников считает, что выговорились не все.
Раз в год в канун Дня российской науки Владимир Путин награждает молодых ученых. Они получают президентские премии в области науки и инноваций. Так было и 6 февраля.
— Вы прокладываете свой путь в науке в сложное время,— признал президент.— Подобно поколению отечественных атомщиков, покорителей космоса, и вам, и вашим ровесникам, нынешним аспирантам, студентам предстоит решать действительно масштабные, вдохновляющие, поистине исторические задачи по своему масштабу! Речь о том, чтобы создать решения, продукты, которые превзойдут зарубежные аналоги, обеспечат технологическое лидерство страны в ключевых, перспективных областях.
Проблема, может быть, только в том, что большинство зарубежных аналогов уже созданы и продолжают создаваться, а про те отечественные, которые должны превзойти их, так при всем желании чаще всего не скажешь.
Есть Российский научный фонд, который поддерживает в том числе и молодых ученых.
— Абсолютное большинство участников грантовой программы фонда продолжает строить свою научную карьеру в России,— считает Владимир Путин.— Если мне память не изменяет, где-то 58%. Часть исследователей остается в своих научных учреждениях, часть переходит в другие российские учреждения по горизонтали, небольшое количество уезжает за границу — где-то, по-моему, около пяти-семи процентов, примерно такое же количество сейчас возвращается в Россию.
Картина в его представлении выглядит очень даже неплохо, и вопрос только в том, насколько она соответствует действительности.
Владимир Путин представил лауреатов (их было пятеро, из них двое — из Института имени Йоффе). Елена Корочкина разработала кормовые добавки для «ускоренного воспроизведения сельскохозяйственных животных», Наталья Черкашина — полимерные композиты, «которые нужны для дальнейшего освоения космоса» и «длительной защиты космонавтов и электронной аппаратуры от радиационного космического излучения». Константин Титов разрабатывает средства радиоэлектронной борьбы, востребованные на фронте.
То есть с точки зрения награждения проработаны и закрыты земля, небо и космос.
— Приглашаю на чай: посидим немножко, поговорим,— предсказуемо предложил Владимир Путин.
При этом очевидно, что у него в этот день было хорошее настроение, и он даже, видимо, хотел повеселиться. Иначе он бы не обратился сразу к Елене Корочкиной:
— Я справки посмотрел, так понял, что у вас и мясное животноводство, и молочное. То есть у нас бычки будут настоящие, да? Сколько будут весить?
— До одной тонны точно должны,— Елена Корочкина медлила с ответом, ибо разговор пошел не по тому сценарию, на который ее ориентировали. Больше всего она, похоже, опасалась забыть кого-то поблагодарить.
— Один бык — до тонны? — недоверчиво переспрашивал президент, все еще, кажется, приглашая Елену Корочкину к жизнерадостному разговору.
— Да, до тонны набирает живую массу,— сухо подтвердила она.
Ей было чем оживить этот разговор. В конце концов, в справке, подготовленной к церемонии, прямо говорилось, за что присуждена премия: «модификация протоколов сохранения генетического материала», то есть «криоконсервация спермы козлов, баранов и быков».
Да, это можно было бы обсудить детально. Тем более что в Представительском кабинете Кремля, где сейчас сидели лауреаты с президентом, такие темы еще не поднимались.
Но сразу вынужден разочаровать: не случилось. Елена Корочкина не дала ни малейшего повода. Возможно, результаты работы засекречены, поскольку имеют особое значение для обеспечения продовольственной безопасности и репродуктивного суверенитета страны. Тем более что в них особое внимание уделяется «способам коррекции отрицательного воздействия стресс-факторов на воспроизводительную способность самцов». А эта тема к тому же как минимум деликатная.
Кажется, он еще не потерял надежды расшевелить своих собеседников.
— От рождения мы выращиваем таких быков и до одного года,— бесстрастно комментировала Елена Корочкина.
Она могла бы, может, рассказать, что лишние килограммы самцы, да и самки набирают как раз на стрессе. Но это, наверное, вульгарные представления о более тонком и витиеватом воздействии стресс-факторов на организм сельскохозяйственных животных. Нет, не стоило об этом даже говорить.
— Дальше они половую зрелость набирают, и мы начинаем использовать их репродуктивный потенциал (да, именно они самцов используют, а не самцы их, так ведь я и думал, так всегда и подозревал.— А. К.), и дальше они наращивают массу... То есть не сразу же...
— То есть за год они наращивают массу до тонны? — поддерживал ее господин Путин.
— Нет,— вдруг резко возразила она, очевидно, от окончательной и бесповоротной растерянности.— За год они наращивают массу до 500 кг.
— Прилично! — радовался президент.— У нас таких не было раньше в животноводстве?
Он подсказывал ей ответ, но ей не нужны были такие подачи, а точнее подачки:
— У нас есть такие быки, у нас есть племенные репродукторы, племенные центры, где мы занимаемся разведением в нашей животноводческой отрасли.
— Это я понимаю. Но эти быки, о которых вы говорите, которые до тонны растут,— не терял надежды Владимир Путин,— они у нас есть уже?
— Есть,— пожимала плечами Елена Корочкина.
Она потом будет жалеть, что не поговорила тогда как надо и как, главное, могла бы, и, может, жалеть будет всю жизнь, да уж поздно, не вернешь ничего, и надо как-то идти дальше, нести на своих плечах груз президентской премии и тратить ее не в ущерб, а на благо воспроизводительной способности самцов, а мы все будем молча, но пламенно (и племенно) болеть за нее, слишком хорошо, наверное, и уж точно лучше других понимающую, что полноценной, по-настоящему глубокой, подлинной криоконсервации спермы все эти козлы и бараны на самом деле не заслуживают.
— А в чем привлекательность ваших разработок? — уже почти недоумевал Владимир Путин.
— Моя задача — сохранить их генетический потенциал,— сплеча рубила Елена Корочкина.
И тут она наконец почувствовала, что, может, настала пора произнести тот текст, который она готовила всю неделю и к которому готовилась, возможно, всю жизнь:
— Глубокоуважаемый Владимир Владимирович! Позвольте выразить благодарность от лица всех лауреатов вам и Совету при президенте Российской Федерации по науке и образованию за высокую оценку нашего научного вклада!..
Тут президент ее перебил, и оказалось, что он все еще рассчитывает на что-то:
— Расскажите мне просто простым, нормальным языком про ваших быков. Это реально интересно, честное слово!.. Таких у нас никогда раньше-то не было, чтобы до тонны весом доходило. Мы все закупали же за границей!
Действительно, самый большой бык в мире, как известно, Донетто. Он уважительно, как вся его порода, именовался фарфоровым, весил 1740 кг, в холке был 190 см, а жил 180 лет назад в Швейцарии и слыл, как о нем отзывались окружающие, необыкновенным добряком.
— А можно я расскажу немножечко про свой путь и как я пришла к быкам-производителям? — уже по-честному попросила оставить ее в покое Елена Корочкина.
Да она, можно сказать, молила об этом.
— Давайте, давайте...— сжалился наконец он.— Пожалуйста, пожалуйста...
— Начну с того, что я родом из Сибири, из маленького промышленного города Назарово...— обнадежилась наконец она.
В конце концов ей удалось выразить и «огромную благодарность министру сельского хозяйства Оксане Николаевне Лут», и особую признательность «научному руководителю, члену-корреспонденту Российской академии наук Племяшову Кириллу Владимировичу: "За веру в меня"».
В какой-то момент она упомянула коров молочной породы, и господин Путин попытался зацепиться хотя бы за эту тему:
— А вот эти породы коров, которые дают это молоко нужной жирности для производства сыров, они закупались у нас в основном в Германии, голштинские, и в Дании, да?
— Айрширская порода тоже для того, чтобы сыр — добавила Елена Корочкина, и я неожиданно услышал в ее голосе нотки профессиональной надменности.
— А какие лучше, датские или голштинские, немецкие? — все никак не отчаивался президент.
— Я считаю, что голштинские! — наконец решилась Елена Корочкина. — За ними будущее!
Так вот за кем будущее! А то нам в самом начале говорили, что будущее — за служением прогрессу в наиболее технологичных отраслях для достижения целей национального развития.
А оказывалось к середине разговора, что будущее, как и следовало с самого начала предполагать, в быстром наборе массы голштинской породой скота.
— Только так, и с помощью в том числе метода геномной оценки,— сочла необходимым все-таки объясниться с президентом Елена Корочкина,— только так мы сможем быть генетически независимыми именно в аспекте молочного животноводства России!
— Да, я понял! — Владимир Путин был благодарен и за это.— Елена, скажите, пожалуйста, а это перспективы какого времени, как вы считаете? Чтобы достичь вот этой независимости, в данном случае в генетической области животноводства, перспективы какого времени? Сколько потребуется времени, чтобы мы чувствовали себя совершенно суверенными, так скажем, в этой сфере?
Достижение вот этой независимости — вот о чем следует думать всякому человеку в нашей стране, особенно нынче.
Елена Корочкина искренне и задумалась. Этот вопрос, как ни странно, никогда, похоже, не приходил ей даже в голову.
— Я думаю...— тянула она с ответом.— Что... Необходимо от пяти до десяти лет.
— Пять—десять...— задумчиво кивал президент, что-то решая.
Какие-то, конечно, государственные задачи.
— Да, мы согласны с Министерством сельского хозяйства, они уже ведут активную работу в этом направлении. Все-таки хочется отметить: нам нужно объединяться — это очень важно,— высказалась Елена Корочкина.
— Объединяться с кем? — совсем уже ничего, кажется, не понял Владимир Путин.
— Единая база должна быть,— терпеливо поясняла Елена Корочкина,— чтобы была единая система не только учета животных, но именно изучения их генотипа, сбор вот этих данных в одну систему не разрозненно, а в единую систему!
«Неужели это надо объяснять?» — все-таки было написано у нее на лице.
— Объединяться с кем? — Владимир Путин все-таки, кажется, не о том до этого задумался.
— Объединяться с разными организациями, которые проводят…— вздохнула Елена Корочкина.
— Такие исследования в России, да? — подсказал президент.
— Да, такие исследования и сбор данных непосредственно,— согласилась она.
— Банк создают, да? — намекнул Владимир Путин.
— Можно назвать это банком...— странно посмотрела она на него.— Банком данных...
А на самом деле, конечно, банком спермы.
Разве уже не пришла пора называть вещи своими именами? Он ведь, кажется, первый начал.
Еще один лауреат — Наталья Черкашина из Белгорода, города, как сейчас выясняется, с непростой судьбой. Ее работа посвящена «разработке радиационно-защитных полимерных композитов для защиты космонавтов и радиоэлектронной аппаратуры в условиях длительного орбитального полета».
— После того как наши материалы прошли все наземные испытания в различных имитирующих установках космического пространства,— рассказала она,— нами была проведена апробация в космосе. С 2022-го по 2024-й... на российском сегменте Международной космической станции были испытаны наши материалы. Материалы располагались в каюте космонавтов, это сейчас наиболее уязвимое место с точки зрения радиации в космосе.
Вот оно что.
Впрочем, «летные испытания подтвердили высокие радиационно-защитные характеристики разработанного нами материала». И сразу — гора с плеч.
— Научную деятельность,— подчеркнула Наталья Черкашина,— я совмещаю с ролью матери.
Владимир Путин поддержал Наталью Черкашину аплодисментами.
Тут выяснилось, что он все-таки в беседе с Еленой Корочкиной так и не выговорился.
— Наталья Игоревна,— спросил Владимир Путин,— скажите, пожалуйста, сегодняшние современные радиационно-защитные композиты позволят, скажем, коровам долететь до Марса и вернуться? Или зайчикам? Или кошкам? Или собакам?
— Почему нет? — обнадежила его Наталья Черкашина.— Конечно, позволят!
— Почему нет? — переспросил президент не очень довольно на этот раз.— Потому что чем дальше в космос, тем опаснее радиация!
Ему было, видимо, странно, что нужно ей это объяснять.
Но и ей тоже было странно:
— Конечно. В том-то и дело, что необходимо увеличить радиационную защиту.
— Да, я поэтому и спрашиваю! — Они топтались на одном месте.— До Марса сколько лететь? Полгода? Туда, обратно...
— Да, естественно, там уровень радиации совершенно другой,— пожимала она плечами.— Поэтому даже на Российской орбитальной станции уже на порядка 30% будет больше дозовая нагрузка для космонавтов по сравнению с МКС... Если сравнивать...
— Почему? — прямо спросил Владимир Путин.
— Высота,— прямо ответила Наталья Черкашина.
— Орбита другая будет,— догадался президент.
— Орбита другая будет, да,— кивнула она.
— Но все равно в ближнем космосе, как ни странно, для людей, которые этим не занимаются,— рассказал президент,— все-таки действуют еще определенные защитные силы Земли. А вот дальше туда, к Луне, к Марсу…
Он, кажется, знал, о чем говорил. Он точно интересовался этой темой. Не готовился ли в свое время?..
— В том-то и дело,— разъяснила Наталья Черкашина, поняв наконец, что можно говорить с ним как с профессионалом,— что там уровень радиации гораздо выше, конечно, но тут еще можно использовать варьирование толщины радиационной защиты.
— Да-да! — воодушевился президент.— Но тут!..
И он показал руками какой-то громадный объем.
— Естественно, увеличит массу, конечно,— кивнула она.— Каждый подъем одного лишнего килограмма на вес золота... Естественно! Поэтому мы и предлагаем использовать именно полимерные композиты!
— Я поэтому и спрашиваю,— объяснил он ей.
— Пока мы защищаем космонавтов, но, если будет потребность отправлять в космос коров, мы это будем рассматривать,— она отнеслась к его словам максимально серьезно.
Я вот, например, так не смог бы.
— Да нет, я же говорю о биологических каких-то объектах... Это я же пошутил насчет коров, нам здесь коровы нужны, чтобы сыр делать и молоко. А вот человек-то долетит или просто живой организм с современными радиационно-защитными композитами? Наверное, нет все-таки...— сомневался президент едва ли не в себе.
— Дело не только в радиационной защите,— разочаровала его Наталья Черкашина.— Дело в том, что в любом случае надо рассматривать комплекс! Находясь в невесомости, у космонавта мышцы атрофируются, то есть это комплекс всего. Но в принципе мы сейчас рассчитывали использовать наши материалы именно на высоту, где планируется российская орбитальная станция.
То есть слишком вдаль, на Марс, мы пока не планировали… Но все впереди, мы будем дальше продолжать наши исследования!..
— Вот это я как раз и хотел услышать,— с облегчением, по-моему, заканчивал президент.— Сегодня понятно, что таких материалов нет, но в целом Наталья Игоревна считает, что это возможно.
Я все думал, что это — тема для работы нового главы «Роскосмоса» (о Дмитрии Баканове см. материал «"Роскосмосу" прописано омоложение»), о котором что-то будет сказано всуе прямо сейчас, но нет, время, видимо, не пришло. Похоже, для этого планируется отдельная встреча.
Наталья Черкашина, продемонстрировав готовность отправить коров на Марс, пользовалась потом особым вниманием журналистов, а сама этого внимания не жаждала. В какой-то момент корреспондентка телекомпании «Мир» просто взяла ее под руку и уже без разговоров повела к своей камере. Это выглядело, безусловно, как принуждение к «Миру».
Владимир Путин между тем что-то говорил про будущее уже со следующим лауреатом, Константином Титовым, и вот он, в отличие от остальных, напирал на президента эмоционально:
— Я бы даже хотел отметить, что, может, громкие слова, но фактически оно (будущее.— А. К.) не наступает, а мы его создаем сами!
Константин Титов знал себе цену.
— Если мы его не создаем, тогда мы начинаем проигрывать,— согласился господин Путин.
— Но мы этого не можем предотвратить,— Константин Титов все еще имел в виду будущее.
— Потому что оно все равно создается (так или иначе.— А. К.), но тогда будет создаваться не нами и во всех областях, о которых мы сейчас говорим! — поправлял его, что ли, президент.— Я уже говорю без всякой иронии: и в области животноводства, и в области селекции, в области радиоэлектронной защиты, материалов, в вашей сфере... Везде будущее создается сейчас! И наша с вами задача, цель — работать на упреждение!
И понимайте это как хотите.
Впрочем, Константин Титов как специалист по радиоэлектронной борьбе (РЭБу) понял, я уверен, правильно.
0
75.00
