Правительство и ЦБ разошлись в представлениях о том, какой курс рубля нужен России. Чем определяется его уровень, и нужно ли вообще им управлять?
Почему рост курса рубля стал проблемой для правительства России? Чем придется пожертвовать, если ЦБ вдруг захочет управлять валютным курсом? Какой курс национальной валюты нужен и какой возможен в современной России?
Рост рубля в последние полгода вновь обострил споры о желаемом уровне его курса и о том, стоит ли управлять курсом «видимой рукой» или оставить его определение «невидимой руке» рынка.
Со своего минимума 22 января 2016‑го (83,6 за доллар) рубль укрепился сегодня почти на треть (31%). Со времени нефтяной сделки с ОПЕК (30 ноября 2016 года) и скачка цен на нефть – на 11,5%. Это составляет очевидную проблему для правительства – обесцениваются его фонды, номинированные в валюте (Резервный фонд и Фонд нацблагосостояния). Проблему для населения – обесцениваются его валютные сбережения. Проблему для экспортеров – их валютная выручка в пересчете на рубли становится меньше (и, кстати, меньше рублевых налогов в бюджет с них поступает). Рост рубля – проблема даже для компаний, не видящих валюту и работающих только на внутренний рынок – на нем дешевеет конкурентная импортная продукция.
Правительство явно недовольно ситуацией, и его терпение кончилось. С февраля Минфин приступил к прямым покупкам валюты на внутреннем рынке, чего не делал никогда ранее. Не помогло. Рубль растет.
Прогноз на конец года в действующем бюджете – 67,5 руб./долл., в только что опубликованных поправках Минфина в закон о бюджете на 2017 год – 64,2. Это предполагает девальвацию рубля за оставшиеся 7 месяцев соответственно на 16% и на 11%. Но рубль вот уже 5 месяцев вовсе не падает, а продолжает держаться стойким оловянным солдатиком. Министр экономразвития Максим Орешкин уже устал повторять, что рубль вот-вот упадет, и называть цифры в диапазоне 62–68 за доллар к концу года. Но рубль его не слушается.
ЦБР вовсе не помогает хотя бы сдержать укрепление рубля. Наоборот, в погоне за своим «таргетом» (целью по инфляции в 4%) он втайне радуется укреплению рубля – это удешевляет импорт и сдерживает рост цен. И на каждое заявление правительства делает свое контрзаявление. Минфин начал покупать валюту? ЦБ обещает стерилизовать влияние этих покупок на рынок. Орешкин заявляет о девальвации? А глава ЦБР Эльвира Набиуллина – о том, что курс рубля рыночный, плавающий, свободный и т. п. Имея в виду, что нечего к нему лезть с указаниями, какой он должен быть.
Судьи в этом споре Минфина и ЦБР нет. Президент Владимир Путин время от времени принимает в нем участие, но его уже научили аргументации в пользу любой из сторон. Если рубль падает, президент говорит о выгодах для внутреннего рынка. Если растет, то о дешевеющем импортном оборудовании, благодаря которому легче проводить модернизацию… Заявлений в пользу и дорогого, и дешевого рубля у Путина можно найти множество. Кажется, все-таки больше в пользу дорогого. По крайней мере, он всегда гордится укреплением рубля, считая это признаком стабилизации экономической ситуации. Хотя стабилизации больше соответствовал бы стабильный рубль (точнее, падающий в меру инфляции), а совсем не растущий, который как раз все дестабилизирует.
Иногда Путин выступает невпопад, но это не важно. В конечном счете он всегда поддержит Минфин против любых других ведомств, а ЦБР – против Минфина и всех остальных.
Которое из этих двух ведомств право? Ответить на этот вопрос непросто. Для этого надо сделать для себя важный выбор. И в экономической теории есть пара концепций, которые надо иметь в виду при рассуждениях о нужном курсе рубля.
«Невозможная троица»
Есть три вещи в валютной политике, которые соединить невозможно:
1.Независимая денежная политика.
2. Отсутствие валютных ограничений (движение денег через границу или просто конвертация рубля в другие валюты).
3. Управление валютным курсом.
Как только выбираются какие-то две из них, третья становится недостижимой. ЦБР выбрал (1) – снижение инфляции к таргету и (2) – полная конвертируемость рубля (включая свободу движения капиталов, пусть и не совсем полную). После этого управлять валютным курсом он просто не может.
Не потому, что не хочет, а потому, что ему придется жертвовать своей позицией по (1) или (2). Поэтому он и отпустил рубль в «свободное плавание». Если ЦБР хочет управлять курсом, например, ослабить рубль, ему придется покупать валюту. За рубли, что означает их эмиссию. А рост денежной массы может привести к увеличению инфляции, и таргет (т. е. управление инфляцией) станет труднодостижим или недостижим вообще. Либо надо идти на валютные ограничения, как предлагает, например, помощник президента Сергей Глазьев. Тогда таргет станет вновь достижим, но мы частично потеряем конвертируемость рубля.
Чтобы управлять курсом, надо отказаться от чего-то одного: или от стремления снизить инфляцию, или пойти на введение валютных ограничений. Получить сразу все три удовольствия не выйдет. ЦБ четко держится политики снижения инфляции и конвертируемости рубля, а значит, управлять его курсом не может.
Завышенные и заниженные курсы в мире
Вторая важная концепция – зачем разные страны мира устанавливают (или получают в рамках «невозможной троицы») курсы своих нацвалют, которые занижены или завышены по отношению к рынку.
Развитые страны стремятся в основном к завышенным курсам (слишком высокий курс, который должен был бы при других обстоятельствах упасть). Почему? Это снижает цены на импорт, и люди могут покупать больше, они становятся богаче. Другая сторона – производства «бегут» в другие страны, с тем чтобы свою продукцию потом экспортировать в развитую страну обратно – такая операция становится выгоднее производства непосредственно в богатой стране. Поэтому в развитых странах низкая норма инвестиций (их доля в ВВП – 16–20%).
Еще одна проблема – иммиграция. Люди из других стран всеми правдами и неправдами стремятся проникнуть и укрепиться в развитых странах, потому что там уровень и качество жизни выше. А жители развитых стран не так уж и против, они от этого становятся богаче – ведь иммигранты предоставляют им у них дома более дешевые услуги (парикмахеры, торговля, строительство и т. д.). Те же услуги, оказанные согражданами, стоили бы им дороже. Конечно, все имеет свою меру, и слишком много мигрантов – это тоже проблемы: культурные, криминальные и т. д.
Развивающиеся страны имеют в основном заниженные курсы валют (их валюты должны были бы при других обстоятельствах вырасти). Заниженная нацвалюта обеспечивает расширение рынка за счет экспорта в другие страны, в то же время защищая внутренний рынок (делая слишком дорогим импорт). Тут очень высокая норма инвестиций (30–50%) и низкая норма потребления. Люди тут получают небольшие (при измерении в долларах) зарплаты и при возможности стремятся переехать в богатые страны, где их доходы были бы выше.
Развивающиеся страны достигают заниженности курсов, в основном покупая валюту и наращивая свои валютные резервы. Это делали раньше Япония, Южная Корея и др., а последние четверть века – Китай и другие страны. В нулевые, до 2008 года, это делала и Россия. Кажется, зачем стране чужая валюта (которая хранится в резервах)? Она не нужна сама по себе. Она нужна из-за своего косвенного эффекта – обеспечения занижения курса своей валюты. Именно поэтому в топ‑12 стран по валютным резервам 4 страны БРИК, Гонконг, Япония, Южная Корея, Мексика, Таиланд (3 оставшиеся страны в списке – по другим причинам).
Развитые страны завышают свои курсы путем наращивания долгов в своих валютах и отрицательного торгового сальдо (в последнем случае исключениями являются Германия и Япония).
Развитые страны уже богаты и максимизируют потребление населения «здесь и сейчас», жертвуя экономическим ростом. Развивающиеся страны, наоборот, максимизируют экономический рост, наращивая потребление своих граждан «вторым эшелоном», вслед за ростом, с отставанием от него. Но при высоком росте это тоже вполне устраивает население.
Нельзя ставить вопрос, кто из этих стран прав в своей политике. Это два плюса, каждый прав по-своему. Эти две политики естественно дополняют друг друга, но и создают особую струну напряжения в мировой политике. Например, Трамп обвиняет многих торговых партнеров США в валютном манипулировании, т. е. занижении курсов своих валют относительно доллара. Вполне справедливо обвиняет, забывая, однако, что это делалось всегда и будет делаться и далее с молчаливого согласия самих США. Какие бы твиты ни писал президент этой страны.
Что выбрать для России?
Увы, она сидит на двух стульях – по уровню жизни Россия находится на уровне «верхних» развивающихся стран, но наше население (да и власть) хочет вести себя, будто живет в богатой стране.
Мы стали вести себя как богатые раньше, чем стали действительно богатыми. И это мешает нам стать богатыми по-настоящему, мешает нашему экономическому росту: низкая норма инвестиций, завышенный рубль, приток гастарбайтеров, рост долгов населения и компаний и т. д. Так ведут себя страны, которые уже богаты и не заинтересованы в высоком экономическом росте.
Например, Япония достигла уровня богатых стран в 80‑х годах, и с тех пор японцы имеют полное право вести себя как богатые. В стране нет экономического роста уже 30 лет, но достигнутого уровня потребления они не теряют. Россия – увы! – такого уровня потребления достичь не смогла и за последние 30 лет также имеет практически нулевой рост.
Фактически выбор, стоящий сегодня перед Россией, не нов. Он сводится к одному из двух:
1. Продолжать вести себя как развитые страны, оставаясь на значительном отставании от них по уровню жизни и не имея возможности их догнать. В этой парадигме живет ЦБР, экономическое крыло правительства (их споры в основном тактические), программа, которую делает Алексей Кудрин.
2. Или перенастроить экономику на быстрый рост, что предполагает заниженный курс рубля, накопление валютных резервов, стимулирующую макроэкономическую политику (низкая ключевая ставка ЦБР, относительно высокий дефицит бюджета), повышение нормы накопления с нынешних 17–18% хотя бы до 25%. Скорее всего, более высокую инфляцию, чем сейчас. Это примерно то, что предлагает сегодня Столыпинский клуб. Отчасти это было написано в майских (2012 года) указах президента в качестве целей – и было полностью провалено за прошедшие 5 лет.
Какой выбор сделать? Логически нам надо еще дорасти до уровня жизни богатых стран, и поэтому лет на 20 нам нужна программа быстрого экономического роста. Эмоционально россияне не готовы жертвовать настоящим ради будущего. Они хотят все именно здесь и сейчас.
Для перехода к экономическому росту нужно волевое усилие. Речь не об экономической диктатуре, а о наличии нового харизматичного лидера, который понимал бы смысл этого выбора, сделал его для себя и мог бы повести россиян за собой, дав им образ нового «светлого будущего», ясные побудительные мотивы действий и экономические свободы.
Какой нам нужен курс – это не тактический вопрос уровня прибыли экспортеров, доходов бюджета и т. п. А более широкий вопрос стратегического выбора. Причем не для правительства или политиков, а для каждого россиянина.
Читатель, готов ли ты к тому, что во имя экономического роста для тебя будут дороже импортные товары и поездки за границу, ниже зарплата (при пересчете в доллары, в рублях-то больше)? Что тебе надо будет больше копить денег, чем сейчас? Вроде бы не такие уж большие жертвы? Если да, то ты за программу экономического роста. Если нет, то Россия останется «в отстающих», в «верхних средних» навсегда, без шанса выбиться в «богатые», без шанса на новое «экономическое чудо». Твой выбор, читатель.
0
44.25
