Военкор «КП» встретился с актерами и режиссером уникального сериала «Резервисты», в котором мобилизованные весной 2022-го студенты сыграли самих себя. А боевые сцены снимались под грохот реального фронта.
На Донбассе всегда был полный порядок с культурной жизнью. В театр, например, я смог попасть только задействовав личные связи – билетов в свободной продаже нет и не было никогда, раскупались на корню. Появление первого художественного кино, осмысляющего события последних лет, меня не удивило, в этом была некая закономерность донбасской жизни. Демонстрация духа и твердости.
Мне прислали закрытые ссылки на «Резервистов» - целых 8 серий по 40 минут и открывал я их с трепетом. Я заранее был готов простить Донбассу все, но, не пришлось. Каждый опытный кинопользователь знает, что достаточно десяти минут просмотра любого фильма, чтобы понять – трогает ли оно твое сердце? Фальшивы ли актеры? Реальны ли диалоги или их высасывали из пальца копирайтеры на удаленке? Собственно, на десятой минуте просмотра первой серии, у меня от хохота чай потек из носа. Девушка главного героя «Феди», студента, собирающегося уходить воевать, бросает ему в сердцах:
В этом диалоге был концентрат донбасской жизни в страшный период безвременья и годами не сбывающихся надежд – между 2015 годом и годом 2022. Его ждали. Бойцы много раз говорили мне – «пусть сразу погибнет тысяча, чем каждый месяц по сто, но пусть это только разрешится». Начало большой операции ждали и боялись ее, на Донбассе уже знали, что такое фронт. И понимали, что без этого не выбраться из ямы – только разлагаться, ветшать, уезжать, а потом сдаться лютому врагу, от полной безнадеги…
«В ОЖИДАНИИ СТРАШНОГО»
Весной 2022 будущее пугало и радовало одновременно, как сложная, неизбежная хирургическая операция, за которой опять начнется нормальная жизнь, без боли и горя. Я помню эти дни, когда в Республике началась мобилизация. Помню ощущение какого-то смятения, почти материального. Женщины водили автобусы и развозили на грузовичках продукты по магазинам. У военкоматов в многострадальном Киевском районе стояли очереди. В родной теперь для меня батальон «Восток» приходили ветераны 2014 года, со своей снарягой и формой, а некоторый даже с личными автоматами (в ДНР это разрешено). Снисходительно смотрели, как санинструкторы занимаются с мобилизованными молоденькими курсантами из школы милиции, вчерашними школьниками. Кто-то с тоской прятался дома, понимая, что всю жизнь в четырех стенах не просидишь…а еще Совесть… А как потом смотреть в глаза близким и друзьям? И шли в военкоматы, а потом, на сборных пунктах, подбирали по размеру дедовские железные каски СШ-44 и «донецкий пиксель-стекляшку», в котором жарко летом и холодно зимой. Зачем? Внятный ответ я получил во второй серии. Какой-то промерзший Дом культуры, все бывшие студенты уже в форме, жду отправки туда, где будут воевать и умирать. Груз тяжкого ожидания показан приглушенным светом, тихими диалогами с паузами. Так действительно говорят люди в ожидании Страшного. И веет холодом, весна была ледяная, до минус 10 по ночам. У «Феди» спрашивают, почему он пошел добровольцем, не дожидаясь повестки? Он объясняет:
- Вот смотри, если сейчас все останутся дома, дома уже не будет. ОНИ все заберут. Они у меня отца забрали. Я тогда маленький был, но хорошо помню, что он говорил. Я не смогу прийти к отцу на могилу, если сейчас останусь дома.
ОДНА ДВАДЦАТАЯ ОТ ЦЕНЫ МОСКОВСКОГО СЕРИАЛА
С режиссером сериала, Владимиром Аграновичем, я был знаком заочно. Его отца, легендарного бойца и командира «Спарты» я знал еще с боев 2014-15 годов. «Матроса» тяжело ранило в начале СВО – он потерял ногу. И я, конечно, спросил в начале разговора – как он себя чувствует? «Матрос» уже начал кардиотренировки и хочет вернуться в строй – я даже не сомневался. В те же весенние дни 2022-го, погиб родной брат «Матроса», разведчик с похожим позывным «Водяной». Согласитесь, зная эти трагические обстоятельства семьи, совсем по-другому звучат слова режиссера:
- Единственное, о чем мы думали, приступая к съемкам – почтить память донецких мобилизованных. Мы показали людей, которые не умели воевать, но выполнили все поставленные задачи – взяли Мариуполь.
Владимир рассказывает, что сериал получился отчасти народным. Помогали все:
- «Спарта», «Пятнашка», «Ветараны», горловский «Арбат». Дали «добро», дали тротил, дали оружие. Нужно было оплатить только работу актеров и команды – еду, транспорт. Думаю, мы сняли «Резервистов» за одну двадцатую от стоимости обычного московского сериала.
И сценарий тоже получился «народным». Осенью 2022 всех студентов-резервистов демобилизовали Указом президента. Владимир разыскал отвоевавших свое мальчишек и начал записывать с ними интервью. Реальные истории и стали основой сценария. Без прикрас:
- В сериале показана большая история из трех классических актов. С тремя героями. От мобилизации студентов, до сдачи в плен «азовцев» (запрещенная в РФ организация). Путь превращения мальчишек в воинов. Сначала через очень тяжелый быт…
Я сам начинаю вспоминать эти дни:
- Помню, как рядом с «Востоком», под Мариуполем, в каком-то заброшенном коровнике, разместили резервистов из Донецка, а холод был страшный! Повезли им лекарства от простуды, горячую еду…
- У нас тоже самое было и нами это снято.
- Ты про жесть в сериале говорил. Это оно?
Владимир кивает:
- Хотя бы тот факт, что резервисты не умели стрелять и это проговаривается в сериале. На вопрос «где взять бронежилет?», каптерщик отвечает: «в бою добудешь». Но это не жесть, о которой никто не знает. Знали все и были немного в ужасе. Сейчас не так, давным-давно не так...
«ОПЯТЬ СЕРДЦЕ ЩЕМИТ»
Владимир рассказывает, что сцены боев и штурмов было легко снимать:
- Мобилизованные ничего не знали про тактику и стратегию. Если получали приказ «взять поселок», просто бежали и брали. Ну и мы снимали так же.
И с декорациями проблем не было, штурм «Азовстали» снимали на «Азовстали». Владимир говорит, что съемки в ДК, где резервисты ждали отправки на фронт, стоила ему немало нервов:
- Было страшно, страшно от ответственности и непредсказуемых последствий. У нас была сцена в ДК, где находилось одновременно 80 человек в военной форме. А еще мы снимали построение на улице.
- Идеальная цель для «Хаймерса»…
- Да. Я на три дня запретил вообще рассказывать – где мы, чем занимаемся. Мы снимали один из эпизодов, под Горловкой и услышали прорыв на Майорск. И мы слышим этот бой и снимаем свои бои… И весь звук настоящего боя в кадре. Тоже самое было в ноябре, когда снимались, можно сказать, на фоне начала штурма Авдеевки.
Разумеется, когда горловчане увидели на своих улицах людей с оружием и в форме ВСУ, сразу же позвонили «куда надо»:
- В итоге, приехавшие просто пофотографировались с «укропами».
Владимир смеется:
- Как говорится, чтобы начать герою сопереживать, он должен спасти котика. У нас все вышло по-настоящему. В Горловке во время съемок в заброшенном доме мы сняли, как реально спасли собаку, она провалилась в какую-то щель в развалинах. Получился реальный и добрый эпизод. Собака, судя по ее виду, неделю в этом подвале просидела.
Такие случаи нас преследовали – мы же снимали в военных условиях! Максимально-натуралистично. И актеры, погружаясь в ЭТО говорили мне: «опять сердце щемит».
- И все согласились пройти этот путь второй раз?
- Да, я был поражен. Думаю, у молодых ребят просто гибкая психика. Они переступили через это и смогли жить дальше. И я заметил, что о тех днях они вспоминают с какой-то теплотой.
ВСПОМНИТЬ И ЗАБЫТЬ
В сериале, как и во время реальных событий, у моего собеседника, медика-студента Ярослава, были усы и бородка, они делали его хоть чуть-чуть старше. В «Резервистах» он играл сам себя – штурм «Азовстали» и трагическую историю местного мариупольского жителя Ивана, дождавшегося наших.
Ярослав начал путь воина с обычного стрелка, потом, через месяц боев, стал ротным фельдшером в «шахтерском» подразделении немолодых мобилизованных. Я не успел спросить, как к нему, такому юному отнеслись «деды», Ярослав сам рассказал:
- Первый трофейный бронежилет отдали мне. Сказали – «ты медик, ты у нас один и будешь всегда сзади». Броник был весь разваленный, рассохшийся, лямка лопнула, я замотал ее изолентой.
С виду, он обычный студент, старший курс, но изредка, в его взгляде проскальзывает сталь, как у всех, кто много раз заглядывал за край. Мы быстро выясняем, что «Восток», к которому я тогда был приписан, наступал бок о бок вместе с резервистами Ярослава. Наперебой перечисляем знакомые топонимы: Сартана, Калиновка, микрорайон «Восточный». Может и виделись на этих фронтовых дорогах – то пыльных, то грязных. Рассказываю, что сам бегал половину штурма Мариуполя без каски – через границу ДНР в январе 2022 журналистов вообще не пускали. У меня был броник скрытого ношения, его не заметили на погранпереходе, а с каской я решил так: «раздобуду, где ни будь». Ага, сейчас. Рассказываю:
- Первый натовский шлем я подобрал у проспекта Мира в Мариуполе, он был целенький, новый, одна беда – налезал мне только на колено! Какой-то «азовец» был, микроцефал, позывной «Бабай», судя по надписи на ремешке. А ты где и когда нормальную каску раздобыл?
Ярослав улыбается, оказалось – при сходных обстоятельствах:
- На заводе Ильича нас было человек 20 на позициях, а когда ОНИ начали выходить сдаваться, их были тысячи! Они бы нас, с автоматами, толпой бы забили… Вот там мы все и укомплектовались. От брони до коллиматорных прицелов. И та трофейная каска с завода осенью меня спасла. Под Луганском, осколки в нее вошли, но не пробили.
Дальше была «Азовсталь». Ярослав говорит, что среди «мобилизованных» это слово было средоточием зла, символом какого-то наказания: «Пойдешь на «Азовсталь»!» обещали нарушителям воинской дисциплины. В итоге, на «Азовсталь» пошли все. Я чувствую, как у Ярослава изменяется голос, когда он рассказывает про эти дни:
- План штурма нарисовали мелками на полу. Танк пробил стену, но оказалось, что за дырой еще 15 метров открытого пространства… Вечером, я смотрю на свои руки, а они в крови и пальцы дрожат… И живот в крови…
У Ярослава ломается голос и я прерываю интервью и в душе, жалею, что заставил парня уже в третий раз вернуться в прошлое. Мы просто пьем кофе, курим, говорим о будущем. Специальность у Ярослава – «общая медицина» и после учебы он хочет стать массажистом. Я замечаю, что в мире, где множество мужчин годами не снимают бронежилеты, эта профессия станет настоящей «золотой жилой». Ярослав смеется и больше к этому мы не возвращаемся. Хотя, как сказать. Я отвожу парня домой, а живет он в Киевском районе. Не самое мирное место на земле уже десять лет. Хотя, сейчас стало чуть спокойнее.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Застряли между Ковидом и СВО
Я даже не сомневался, что сериал «Резервисты» ждет тяжелая судьба. Сейчас вся киноиндустрия ушла на стриминговые платформы и, разумеется, там никто не ждет патриотическое кино с непризнанных территорий. Почему? Как так? Владимир Агранович говорит слова, с которыми не поспорить:
- Мы хотим быть частью большого российского кино. Примеры есть – такое явление, как «якутский кинематограф», на Северном Кавказе начали фильмы снимать. Почему не быть Донбасскому кинематографу?
По словам режиссера, первые платформы уже отказали с формулировкой «неформат». В этом слове много смыслов. Так много, что хочется взять за жабры и спросить: «А почему «неформат»? А что тогда «формат»?
Агранович знает ответ:
- Если посмотреть большинство последних российских сериалов, такое ощущение, что все они сняты до 2022 года… где-то между Ковидом и СВО. Я не говорю, что это плохо, я сам бы хотел так жить, но не могу.
0
12.00
