— Татьяна, вы вышли замуж не так давно, всего полтора года назад. Как вам в статусе замужней женщины?
— Хорошо. Очень. (Улыбается.) Когда мы еще не были женаты, а Валера пытался называть меня женой, я ему говорила:
— Нет, я тебе не жена, а сожительница, и ты сожитель.
— Какое противное слово, — морщился он.
— Противное, но это факт.
Теперь меня можно назвать женой. У нас сейчас настоящий гражданский брак — есть запись в акте гражданского состояния. А если повенчаемся, будем женаты перед Богом.
— У Валеры было, но я не хочу ему жизнь ломать. Потому что у нас все-таки огромная разница в возрасте. Если бы мне лет десять назад сказали, что у меня будет муж на 19 лет моложе, я бы не поверила. Другое поколение. Он ужасно злился, когда я над ним подшучивала: «Ты даже не знаешь, кто такие октябрята, и пионеров не застал». Сейчас я перестала его подкалывать, а раньше у него аж желваки ходили, когда начинала говорить про возраст. Но мне, в общем-то, повезло, он выглядит очень солидно. А по поступкам, мне иногда кажется, даже старше меня.
— Внутренний возраст никто не отменял.
— Это точно. Я же по внутреннему состоянию подросток. Не боюсь быть смешной, и над собой подшучиваю, и над другими. Мы в коллективе друг друга подкалываем. Когда к нам попал Валера, он очень удивился нашим запредельным шуткам. Слава богу, у всех с чувством юмора нормально, никто не обижается.
— Как не пропустить своего человека, испугавшись каких-то рамок, стереотипов? Можно же самой себе сказать: «Таня, остановись, ты это не должна делать. Ты же не сумасшедшая! Он бы мог быть твоим сыном».
— Это противоречит моей философии. Я уверена, надо радоваться тому, что тебе дает жизнь, и тогда будет ощущение счастья и эйфории. И тогда ты не пропустишь человека, не будешь бояться и ставить себе какие-то рамки.
— Помню одно из наших с вами интервью, когда вы говорили: «Очень хочу влюбиться!» Я подумала, что это здорово, но опасно. Как говорил один мой знакомый, любовь — это боль. Многие люди запрещают себе влюбляться просто из страха пережить этот крах.
— У меня песня такая есть «Не бойтесь любви»... Я человек впечатлительный и боюсь всего — высоты, глубины, темноты, пауков, а любви — нет! Влюбиться — это счастье. Это новые впечатления. Ты с этим человеком проживешь всю жизнь, а если не повезет — часть жизни, а другую часть будет следующий, с которым, возможно, станешь счастливой. Не нужно бояться перемен. В этом смысле я бесстрашна. И, может быть, поэтому и ощущаю себя очень юной внутри — молодежь ведь не боится перемен. Что касается чувств, бросаюсь в омут с головой, и будь что будет! Люблю «вписаться» во что-то и потом разгребать.
— Он прекрасен во всем. Решение половины бытовых вопросов он взял на себя, и я впервые в жизни поняла, что в доме мужчина. Только в 50 лет почувствовала, что такое забота. Я часто видела сны, будто веду грузовик. Всю свою жизнь, по сути, была водителем грузовика. А тут появился новый водитель, сказал: «Пересаживайся на пассажирское сиденье или ложись на диван, отдыхай там». Вот такая у меня началась прекрасная жизнь с Валерой!
Он не авторитарен, постоянно со мной советуется, но я все равно отдаю ему на откуп принятие всех решений: «Ты мужчина, решай сам». А я могу только высказать свое мнение. Мужчина голова, а женщина шея, как говорится.
— Водолей.
— Я слышала, что очень трудно такого мужчину женить, Водолеи свободолюбивые.
— Я про это тоже читала, но Водолей влюбился! Теперь муж мне говорит: «Ты первая в моей жизни», — хотя я понимаю, что до меня у него была очень насыщенная личная жизнь, длительные отношения.
— А он вам не говорил, почему ему нравятся барышни постарше? Ведь до вас он встречался с женщиной, которой было 54 года. Это же нетипичная история — выбор именно таких спутниц.
— Не могу сказать точно, но, мне кажется, просто так сложилось. Ему интересно общаться с человеком, плюс женщины сейчас в таком возрасте классно выглядят. Иногда совершенно непонятно, сколько кому лет...
— Подруга пригласила посидеть в ресторанчике, пообщаться, выпить по бокалу вина и провести хорошо время в хорошей компании. Уже в машине она как-то так, с улыбкой, сказала: «Там будут женихи». Я всерьез эту ее реплику не восприняла. Мы пришли, там был Валера с другом. Подруга спросила у него: «Сколько вам?» На доли секунды зависла пауза: «Тридцать один». Я думаю: «Что за компания? И его другу тоже 31 год? Постарше что, нет мужчин? Ну так чтобы хотя бы 45 лет».
Потом завязалась беседа, он проводил меня домой, мы стали переписываться. Я говорю:
— Мне 50.
Я сразу решила все сказать! И про возраст, и про двоих детей. Валера удивился, но совсем немножко:
— Я понимал, что тебе не 30, потому что был маленький, а ты уже пела... Но я думал, не больше 43—44.
То есть он скостил мне лет шесть-семь. И мы эту тему не поднимали потом.
— Да, в любви муж такой же бесстрашный, как я, а возможно, даже больше. Ему ведь меньше повезло — на него, неподготовленного, обрушилось внимание всех средств массовой информации, и ему это не нравится. Он избегает общения с прессой. И я его прекрасно понимаю. Я не люблю ажиотажа вокруг своей персоны. Даже соцсети сама практически не веду. Меня Аня Семенович ругает за это: «Ты что? На этом можно зарабатывать». Вот она молодец, каждое утро начинает с общения с подписчиками: «Дорогие мои, здравствуйте!» Я попыталась повторить этот трюк, меня хватило на неделю... Да зачем же это мне надо?!
Мне вообще тем актерская профессия нравится, что есть кулисы и сцена: вот я вышла под свет софитов — и уже центр вселенной. А нырнула за кулисы — и могу сгорбиться, скосолапить ноги и поковылять куда-то. Села, отдохнула, вышла — и я опять королева. А затем снова ныряю за кулисы. Публичность — совершенно не моя история, просто у меня так сложилось, такая профессия, и мне нужно перешагнуть через внутренний барьер. Никогда такого не было: «Ура, сейчас я выйду на сцену, на меня будут смотреть!»
— Ходит с удовольствием, ему нравится. Сейчас у нас был большой гастрольный тур по России, и Валера на несколько концертов приезжал. У нас первая половина шоу более камерная и спокойная, а уже после антракта — энергичная. Муж, придя в первый раз, посмотрел весь концерт, а дальше стал бывать только на второй части. Он очень любит мою песню «Поезда». А его любимая — «Бегущая по волнам». Забавно, что, только познакомившись со мной, он понял, что пою я. Раньше даже не знал, чей это голос, кто певица. При этом он очень музыкальный человек. Но любопытно, мы во вкусах не совпадаем: мне нравится более молодежная музыка, а ему 70—90-е годы. Очень любит «Руки вверх!» и Андрея Губина, он вообще его фанат.
— Когда один человек встречает другого — это судьба, случайность или просто его выбор?
— Я фаталист, считаю, что судьба. Если мы встретились, значит, это было предначертано. Мойры плетут эти нити.
— Встретить любовь — это одно. Но как ее не потерять? Наверняка были моменты, когда вы могли бы расстаться. Никаких гарантий долгих отношений не существует. Вы, насколько я знаю, были уверены, что если через год совместной жизни мужчина не сделал предложения, то уже не сделает никогда, но Валера разрушил и этот стереотип.
— Мне так казалось. Даже подруги говорили: «Точно ничего не будет, раз через год нет кольца». Я отмахивалась: «Да какая разница?»
— А есть ли разница?
— Для меня всегда была. Так воспитали. Вообще, раньше считалось, что жить с мужчиной до брака ни в коем случае нельзя. Когда я вышла замуж в первый раз и начала жить с Колей Тагриным, для меня это была колоссальная разница с незамужней жизнью.
Второй раз я вышла замуж стремительно. Второй муж быстро сделал предложение, буквально через полгода. Это было очень важно.
И сейчас мой статус меня абсолютно устраивает. Мне нравится быть женой. Но и до замужества с Валерой мне было прекрасно.
— Я почему-то вспомнила, как вы рассказывали, еще не будучи замужем за Радимовым, какую с ним переживаете бурю страстей и эйфорию.
— Да. У меня вообще три брака по любви. Ни по какому расчету или из-за того, что надо замуж. Я влюбилась — и все. Жить нужно по эмоциям.
С Валерой я была, возможно, осторожнее, чем с другими. Мы познакомились 25 октября, и только через полгода он переехал ко мне. Причем не хотел переезжать, говорил:
— Как это я буду жить у женщины?
— А ты где предлагаешь?
— Сниму квартиру.
— Знаешь, мне удобно жить именно в своей квартире со своим сыном, которого я контролирую, потому что он в школу еще ходит.
Валера напрягся, но согласился. Мы стали вместе жить. Прошло почти четыре года до того, как он сделал предложение. И я не ощущаю каких-то кардинальных перемен с тех пор, как в паспорте появился штамп. Больше всего я радуюсь тому, что «муж» произносится гораздо проще, чем «молодой человек». У меня проблемы с дикцией, и для меня это существенное облегчение.
И мы, кстати, празднуем именно день знакомства — 25 октября, а не день свадьбы — 2 июня. И вообще, долой условности! Мы даже в свадебном путешествии не были.
— Но все же разница в возрасте — это самая серьезная из условностей, которые вы проигнорировали?
— Вообще, возраст ничего не значит, если есть любовь. Я не знаю, что будет через год или два, главное, что сегодня человек меня любит и дорожит отношениями. Он трясется надо мной как над хрустальной вазой...
— Как он проявляет свою любовь?
— Для меня самые важные проявления любви — это забота, желание касаться и находиться рядом. Так сложилось, что мы видимся не так уж и часто. Валера сейчас почти всегда в Москве находится, и мы пересекаемся, только когда я на какие-то съемки или выступления туда приезжаю.
А еще я много езжу по городам, мы опять после довольно длинного перерыва — почти 12 лет — вернулись к гастрольной деятельности. Во-первых, это интересно. Во-вторых, хороший заработок. А я должна зарабатывать, так как взяла ипотеку, чтобы у младшего сына была своя квартира. Хотя мне не обязательно так уж интенсивно работать, потому что Валера сказал, что с ипотекой поможет. Но я не хочу это на него вешать.
— Вам неудобно принимать финансовую помощь мужа?
— Видимо, сказывается опыт первого замужества. У нас с Колей было так заведено: что я заработала — это мое. Что он — это его. На общие траты, в том числе и на ребенка, мы сбрасывались равными долями. Я прожила с ним в браке 13 лет, и это засело у меня в подкорке. Это уже стало образом жизни — брала у Коли в долг, потом возвращала. Причем я транжира жуткая, не умею копить... Сейчас это моя осознанная позиция — не хочу ни у кого просить. Если мне захотелось какое-то очень дорогое платье, могу взять кредит на четыре года, но оно у меня будет. Не хочу услышать: «Зачем тебе? И так некуда вешать!»
— Почему сейчас нельзя отпустить эту историю и перестать самой за все платить?
— Я привыкла рассчитывать на себя, мне так проще. Первый муж меня закалил. Я не пропаду. Замужем, не замужем — если меня прижмет, я пойду и в переходе попою, и у меня на еду будет денежка.
Да и вообще, я не смогла бы жить без работы. Если бы у меня муж был олигарх, я все равно работала. Не смогла бы сидеть дома, скучно. А так как, кроме пения, я особенно ничего и не умею, занималась бы музыкой.
— Как же ресторанный бизнес? В Питере у вашего мужа ресторан «Гастрономика по-новому», а вы — его лицо. Интересно, какие блюда вы там любите?
— В Питере у нас самые разные блюда в меню, в основном итальянские. Мое любимое — паста с крабом. Когда его ввели, никто не покупал, оно дорогое, там же не крабовые палочки, а целые фаланги краба, и от него отказались. Но сейчас, когда я прихожу, для меня его делают. Причем пасту готовят прямо в ресторане. И заправка там очень вкусная. А еще суп с морепродуктами я обожаю и лично просила, чтобы он был в меню. А суши просила добавить в меню для подруг, они их любят.
В «Гастрономике по-новому» роскошная терраса. Особенно летом там невероятно красиво. Сидишь на крыше — перед тобой весь город как на ладони. Закаты там фантастические, видно, как солнце садится.
— Питаться в ресторане — это здорово. Интересно, вы сами готовите? Допустим, завтраки Валере, классический омлет, сырники и чай-кофе?
— Кофе Валера не пьет, да и чай не особо. А яичницу я иногда ему на завтрак делаю, но чаще все же готовит он. Если мы просыпаемся вместе дома, я слышу, как он на кухне шуршит, а потом подает прямо на подносике.
— Он в Москве, вы в Петербурге. Сложно жить на два города?
— Я привыкла. Живу так уже с 1995 года, когда у меня появилась своя квартира в Москве. Но теперь мой дом в Питере... Валере эта жизнь на два города очень не нравится. Он мечтает меня перевезти в Москву, но я же коренная петербурженка и поэтому сопротивляюсь.
— После замужества хоть что-то поменялось в вашей жизни?
— Пока нет. Но скоро изменится фамилия, я буду Буланова-Руднева.
— Неожиданно! А зачем вам это?
— Я настолько замужем, что хочется изменить фамилию. Никогда так не делала.
— Были моменты, когда вы действительно могли расстаться, потерять друг друга из-за того, что никто не хотел идти на уступки, что-то не услышал, не понял?
— Пока не было. Мы даже ни разу не поругались серьезно. Человек меня любит и дорожит отношениями. Предыдущий муж любил только себя. Это печально, такого мужчину не хотелось бы никому пожелать.
— Почему-то у меня было такое впечатление, что вы в первую очередь любите кого угодно, но не себя. Помните, в Советском Союзе всех так учили: «Я» — последняя буква в алфавите».
— И что один прутик можно легко сломать.
— Когда наступило понимание, что именно вы и есть самая главная ценность?
— Я это знала и не могу сказать, что себя в чем-то обделяла. Я хотела, чтобы мужчины рядом были счастливы, и прикладывала усилия к этому. Но это точно не самопожертвование, я себя на второй план не отодвигала. Всегда знала, что я — это я, муж — это муж. Просто сейчас ко мне человек относится особенно, и мне в ответ тоже хочется все делать для него.
— Говорят, что в паре кто-то любит сильнее, а кто-то позволяет себя любить. Хотя, мне кажется, что пары, которые долго вместе, в разное время проходят разные этапы.
— Наверное... Я одно могу сказать, глядя на опыт своих предыдущих отношений: у меня любовь уходит, если ко мне начинают относиться потребительски, без уважения, по-хамски. Причем у меня нет чувства ревности, я вообще не ревнивая. Но если понимаю, что что-то произошло, — все, у меня как отрезало, я отвернулась и не буду ни звонить, ни писать, только внутренние переживания останутся. Когда мужчина ревнивый, он устроит сцену, это не моя история. Я спокойно сделаю выводы: «Этот человек не мой». И всего доброго! Я серьезные решения принимаю сразу и бесповоротно.
— Вы очень смелая, потому что готовы к появлению еще одного ребенка. Рассказывали, что семь лет назад подруга подсказала вам заморозить яйцеклетки и вы ее послушали.
— Да, это было. Но в вопросе детей все зависит от Валеры. Мне кажется, он еще не готов. У нас кот был Масик, когда он орал по утрам, муж просто запирал его на кухне. Я говорила: «Валера, ребенок — это не кот, его на кухню не запихнешь». Но совершенно неожиданно с тем же котом он повел себя удивительным образом.
— Это как?
— Начну издалека. Валера никогда не любил котов, он собачник. Увидел Масика, когда тому было почти 20 лет. Характер у него очень независимый, как у всех шотландцев. Чужаков не признавал и особенно ласковым не был, но, когда Валера сказал ему: «Иди ко мне», — он вдруг к нему подошел. Это было удивительно. Старый кот со сложным характером его полюбил... Как-то Масику стало плохо, он начал задыхаться, Валера взял его на руки. Мы перепугались, повезли в ветеринарку. Они посмотрели, сказали, что у него что-то с легкими. Ему откачали жидкость, и после этого кот не восстановился, по сути, он умирал. Нам предложили его усыпить, но Валера сказал: «Это вы мне даже не говорите! Масик проживет еще много лет». В этом он весь — людей спасает, родных своих, друзей, знакомых. Это я лапы кверху — будь что будет, а Валера борец. И он кормил кота из шприца, ухаживал за ним. Но так как Валера периодически ездит в Москву на машине, он уехал, а Масик забился куда-то под шкаф. Я сообщила мужу: «По-моему, счет пошел уже на часы». И он срочно взял билет на «Сапсан», потому что так быстрее, чем на машине, и вернулся. Первое, что спросил:
— Ты его кормила?
— Да он дышать не может!
Муж попытался коту что-то из еды запихнуть, говорит: «Масик, ты не подводи, давай живи». Повезли в клинику, там предложили его оставить в реанимации. И в пять утра звонок: «У вашего кота остановка сердца. Мы его вернули к жизни, но вам надо приехать и все-таки решить». Пока ехали, Масик умер. Валера — здоровый мужик, но как же он рыдал! По нему никогда не скажешь, что он настолько может привязаться к коту.
— У него такое большое сердце... Даже странно, что вы говорите, что он не готов к ребенку. А если учитывать ваш возраст, то чем раньше, тем лучше.
— Свой возраст я давно не учитываю. Зато у ребенка будет молодой папа.
— Вам не страшно нырять еще и в эту историю?
— Страшно. Очень страшно. Но тут я полностью доверяю решению Валеры. Будет так, как он решит.
— Вы не можете сказать: «Прости, у меня двое уже есть».
— Ну как же я могу так сказать? Не имею права, ведь у него нет детей.
— У меня много подруг и знакомых, которые не замужем: в разводе давно или вообще никогда замуж не выходили. Мне кажется, одиноких все больше и больше. Как вы думаете, почему так? И почему вы вопреки этой тенденции все выходите и выходите замуж? Таня, в чем секрет?
— Мне трудно сказать. У кого-то большие запросы, у кого-то характер сложный. А возможно, они не встретили своего человека. У меня есть знакомый, ему 44 года, ни разу не был женат. Он боится, не готов. И, честно говоря, не уверена, что когда-нибудь будет готов, потому что привык жить для себя.
— Вы могли бы всю жизнь прожить для себя?
— Нет, это точно. Мне было еще лет семнадцать-восемнадцать, а я думала: «Интересно, где ходит мой муж будущий?» Я хотела замуж, детей и реализации в профессии. Такие пунктики были в голове. И все осуществилось.
— Вы верите в силу мысли?
— Верю абсолютно. Мысль материальна, поэтому важно правильно желания формулировать. Дети надо мной смеются: «Мам, ты веришь во всю эту ерунду!» А я реально верю, для меня это не ерунда, мне эта вера помогает, мои мечты сбываются. Ты это посылаешь в космос, и оно же тебе возвращается. Почему пессимисты несчастные люди? Потому что они посылают импульс: все плохо. Вот это плохо и отражается. А у меня все супер!
— Про отражение это вы точно сказали. Я рядом с Москвой-рекой живу, буквально метрах в трехстах, наверное, и если небо голубое, то вода голубая, если серое — она серая.
— У нас с Невой те же метаморфозы. Я давно поняла, что море синее не потому, что синее само по себе, а потому, что отражается от неба. Так же и с желаниями, и с нашим настроением.
— Что из отраженных небом желаний у вас исполнялось?
— Встреча с Валерой. Но я, конечно, не загадывала такого молодого. Причем даже помню момент, когда это произошло. Мы были с подругой и моим младшим ребенком на Мальдивах. Я пришла от всего этого великолепия в абсолютный восторг. Потрясающая красота, бирюзовый океан. Заходишь в него, а он ровно как надо, освежающий, но не холодный, теплый, но не противный. Солнце яркое, но, когда оно садится, наступает приятная прохлада. Дует легкий бриз. Фантастика! И я там загадала желание. Мне прямо хотелось встретить мужчину, который возьмет меня за руку и скажет: «Ты пойдешь со мной». Вот ровно так в день знакомства у нас с Валерой и произошло. Когда мы прощались, я пошла садиться в такси к подруге, с которой рядом живу. Но Валера остановил, взял меня за руку и сказал: «А ты поедешь со мной». Причем это было не грубо. Настоящее чудо. Стопроцентное совпадение с мечтой.
— Вы, наверное, загадывали, что хотите стать звездой? Потому что с вами происходит феноменальная история. Многие звезды девяностых на какое-то время уходят в тень, потом их реанимируют на разных шоу. А вам эта реанимация не требуется, вы актуальны всегда.
— Просто я настолько приставучая, что кажется, будто была всегда. (Смеется.) Нет, такого желания не загадывала. Просто я люблю петь... Не знаю, в чем тут дело. Я никогда не ощущала себя звездой. Не страдала от звездной болезни. Мне кажется, если у тебя есть мозги, ты от нее защищен.
— Согласна, очень трудно, даже невозможно представить Фрейндлих с короной на голове.
— Я представляю, Алиса Бруновна всерьез заявляла бы: «Я императрица, я королева, я звезда!» Ну это смешно. Мне кажется, когда ты адекватный человек и в голове не пустота, все будет в порядке. Я всегда знала: сколько людей, столько мнений, всем нравиться невозможно. Если ты будешь жить в ненастоящем, придуманном мире, тебе потом так дадут по носу, что ты очнешься и падать будет очень больно.
— Были когда-то моменты падения?
— Конечно. Это не очень удачные альбомы. Раньше же мы альбомами мыслили. Если выпустил удачный альбом — все хорошо, ты с гастролями. Менее удачный — нет. У нас были конфликты с фирмами, каналами, когда нам пытались вставлять палки в колеса, убирали из эфиров. Это было в конце девяностых, когда еще не был так развит интернет. Сейчас телевидение ушло в тень, а соцсети стали важнее с точки зрения раскрутки.
— Как вы переживали подобные неудачи?
— Я понимала, что пройдет время и все восстановится, главное — не опускать руки. Сейчас все время что-то записываю, но при этом понимаю: половина пойдет в стол, половина — проходной материал, но одна-две песни из большого количества будут звучать и через десять лет.
— Таня, интересно, какой ваш обычный рабочий день? У певицы же тоже есть свой жесткий график.
— Конечно. Это кажется: ах, она, воздушная, впорхнула на сцену и встала в блестящем платье, с макияжем, а потом, после оваций, ее проводили под ручку в машину. Какой-то известный актер сказал: «Я раньше думал, что слава — это цветы, поклонницы. А оказалось, слава — это когда я не могу зайти в рюмочную и выпить спокойно водки». Многим кажется, что жизнь артиста — вечный праздник. А это не так, праздники случаются, но нечасто. Все зависит от восприятия, как ты к этому относишься. Это ведь тоже может быть вроде рутины, эдакий день сурка. Вот сейчас две недели подряд были гастроли. Каждый день я вставала рано — в шесть-семь утра. Если очень повезет — в десять. Умывалась, красилась, делала укладку. Потом садилась в автобус и ехала с коллективом три или пять часов. И тут обязательно нужна подушка дорожная, чтобы поддерживать позвоночник. А еще наушники, чтобы музыку слушать. Если есть телевизор в автобусе — это здорово, мы всей группой смотрим. Половина ребят у нас играют в нарды, а я не умею. Они рубятся, я занимаюсь чем-то другим. В придорожном кафе или забегаловке, неважно где, мы перекусываем — нужно закинуть топливо. Приезжаем в город. Часа за три до концерта идем на площадку. Там я первым делом раскладываю вещи...
— Вы делаете это сами?
— Сама. У меня нет помощников. Мне так спокойнее. Я знаю, что не забуду, не буду дергаться, вдруг кто-то что-то упустит. Я уже сама все положила и развесила, что нужно. Выходишь на сцену, там начинается настройка. В шесть или семь вечера — концерт. Сейчас работать — это счастье, оборудование везде приличное, а в девяностых — какие-то самопальные колонки. Бытовых условий тоже никаких. Когда выступали в кинотеатрах, за кулисами ставили ведро, чтобы ходить в туалет. До местной уборной нужно было бежать через весь зал, подниматься наверх — это нереально... Так вот, продолжаю. Концерт два часа отработала — после этого, если не торопишься, поезда нет, даешь автографы. Если я понимаю, что не успею уделить внимание всем желающим, просто не выхожу. У меня правило: если я остаюсь для автографов и фотографий, никто не уходит без них. Это несправедливо — тому повезло, а другому нет. Я заранее предупреждаю об этом организаторов. Потом, отработав, приезжаю в гостиницу.
— Вы всегда нормально засыпаете на новом месте?
— Да, я уже привыкла. Пью мелатонин. Обязательно беру его в дорогу. Вообще, у меня с собой всегда огромный чемодан. Я покупаю те, у которых есть дополнительная молния, она позволяет увеличить их до нужных размеров. Это необходимо, мне всегда дарят подарки, которые невежливо оставлять в гостинице. У меня дома хранятся все фотографии, картины, мягкие игрушки, которые мне преподнесли. Ну а конфеты и какие-то другие вкусности съедаются. Правда, муж запрещает еду брать, говорит: «Ни в коем случае нельзя этого делать!» Но я не слушаю, верю, что у меня добрые поклонники.
— Мне кажется, стоит послушать мужа. Неужели вы никогда не встречали опасных, агрессивных или странных поклонников?
— Были неадекватные. Хотя всех я встречала именно в Питере, в городах на концертах — нет. Говорить им бесполезно. Они нездоровы...
Но есть и прекрасные поклонники, которые мне сейчас помогают вести соцсети и заниматься видеоконтентом. Я им очень благодарна, и они уже перешли в разряд друзей. Мы переписываемся, поздравляем друг друга с праздниками.
— Скажите, зрители как-то меняются за десятилетия, которые вы в шоу-бизнесе?
— Вы знаете, я бы сказала, и да и нет. С точки зрения восприятия концерта ничего не поменялось. Я понимаю, как он идет, знаю, где будет ровно, где спад, а где пик, кульминация. Но 30 лет назад люди приходили из любопытства, чтобы посмотреть на девочку, которая все время плачет. А сейчас большая часть приходит поностальгировать. И мне приятно, когда зал поет старые песни «Не плачь», «Дождь в лобовое стекло», «Измена». «Измена», кстати, мне самой очень нравится. Я написала ее в 1992 году. На нее клип не сняли, по радио не крутили, но люди ее просят спеть!
— Как пишутся песни, например та же «Измена»?
— Это очень личная история. То, что я сама очень тяжело переживала. Мне было 18 лет, когда молодой человек изменил. Я приехала к нему, а у него была другая девушка. До сих пор пою: «Как ты мог изменить, любимый?» — а этого человека уже нет на свете, он умер от коронавируса два года назад.
Измена — это очень тяжело, противно, гадко. Сейчас мне кажется, если я с ней столкнусь, не дай бог, конечно, просто развернусь и уйду. Как в песне.
— Разве нельзя простить абсолютно все, если любишь?
— Простить можно, забыть нельзя.
— Вы эту песню написали в девяностые. Вам не кажется, что сейчас перенасыщение темой девяностых? Мне самой сначала это дико нравилось, потому что это молодость, а потом утомило. Лично для меня это классное время, реализация всех возможностей, но ведь для кого-то катастрофа и разрушение жизни. А каким это время было для вас?
— Трудно сказать. Когда меня спрашивают про девяностые, я говорю: «Представляете, вот сейчас, в двадцатые, непростое время. Через 30 лет будут говорить: «Как они это перенесли — пандемия, война...» А мы живем внутри и часто совершенно не думаем об этом. И в девяностых я тоже жила внутри. Более того, не помню ни одного бандита, ни с одним из них не была знакома в своем городе, хотя вроде бы «бандитский Петербург» — это не только название фильма, но и устойчивое выражение, которое, в общем-то, отражало реальность. Мы все время были на гастролях где-то. И только в одном из городов я общалась с бандитом, вернее, мне потом сказали, что это бандит. Он выглядел обычно и совершенно не был похож на пирата, который ходит с ножом, а примерно так я представляла людей из криминального мира. К нам почему-то не приставали...
Девяностые для меня — это постоянные гастроли, гастроли, гастроли. Я дома вообще не была, не видела своего старшего сына, вот это действительно тяжело. А еще в бытовом смысле было непросто. Продукты покупали по талонам. У нас жила кошка, и мясо, которое брали по талонам, оставляли для Симочки, сами не ели. Питались макаронами с какой-то жуткой колбасой.
Когда я родила Сашку в 1993 году, только-только появилось импортное детское питание в жестяных банках. А еще памперсы, которые стоили каких-то невероятных денег, коммерсанты зарабатывали как могли. Но несмотря на запредельные цены, их еще было не достать. Памперсы надевали на ребенка только на выход, в гости. Но было и много хорошего. Те, чья молодость пришлась на 90-е годы, хотят вернуть те времена, возможно, поэтому так часто вспоминают про это время и снимают фильмы.
Я все на ностальгию списываю. Но у меня ностальгии нет, потому что я живу в городе, в котором родилась, который люблю, в стране, из которой не собираюсь никуда уезжать. Если бы я жила где-то на чужбине, наверное, меня бы мучили какие-то воспоминания. Единственное, что у меня вызывает чувство грусти, — что нет родителей. В девяностые они были живы, а еще все мои друзья и знакомые. Уход людей — это самое тяжелое. И возможно, через музыку прошлых лет мы можем возвращаться в то время, когда все они были рядом. Когда зрители сегодня приходят ко мне на концерт, я понимаю, что две трети — это те, кто ностальгирует.
— Таня, как вы думаете, почему интерес к вам не угасает?
— Возможно, потому, что я остаюсь собой. Именно это нужно людям, мне так кажется. Нет смысла изображать, что ты лучше, ничего вокруг себя придумывать, создавать свиту. Я не королева, не императрица. Я ремесленник, работяга.
— Часто артист только в паре громких проектов снялся, его еще толком не знают зрители, а он на просьбу об интервью реагирует так: «Я говорю только о своем творчестве, о личном ничего». Потом оказывается, что личное — это все, даже босоногое детство...
— Вы вот это рассказали, а я вспомнила свое первое интервью. Его у меня брал для очень популярного журнала «Смена» Михаил Садчиков, его тоже уже в живых нет. И Миша спрашивает: «Таня, где ты родилась? Кто ты, откуда вообще взялась такая?» И я рассказала все: где родилась, когда родилась, кто родители, как училась в школе, где я живу. А еще и о личном: «Вот у меня 5 сентября свадьба будет с Колей». А интервью было в июне 1992 года. Мы уже подали документы. То есть я выложила все. И вот сижу напротив журналиста и думаю: «Больше, наверное, у меня интервью никто брать не будет. Я все рассказала. О чем еще говорить?» Как я ошибалась!
— У вас было когда-нибудь желание спрятаться, чтобы никто вас не узнавал?
— Постоянно. И это легко устроить. Вообще не проблема! Я маленького роста, одеваюсь скромно. Если смою макияж, спокойно езжу в транспорте. У меня карта петербуржца, я знаю, что сколько стоит. Обожаю ездить на троллейбусе или автобусе. Меня никто не узнает, когда я молчу, но как только начинаю говорить по телефону, люди оглядываются. Так что предпочитаю не открывать рот. Вот это всегда было моей мечтой — становиться в обычной жизни невидимкой, и я ее воплощаю. Я порой очень от людей устаю, и мне нужно вот это — побыть неузнанной.
Не так давно какой-то критик сказал: «Пугачева съехала, вместо нее будет Буланова». Я говорю: «А мне это надо?!» Я не собираюсь эти пирамиды строить, подминать под себя всех и быть номером один. Я живу своей жизнью, у меня есть свои дети, свой муж, какие-то свои бытовые вопросы, проблемы, друзья есть — мне этого хватает. Править миром? Мне это не надо!
— Вот вы сказали о бытовых вопросах. А какие вопросы вы решаете?
— Мою посуду за всеми. У меня есть посудомоечная машина, но, кажется, проще руками: раз-раз, и все. Я вообще неприхотливый человек, мне главное, чтобы была кровать ровная, большая, с удобным матрасом. Удобная подушка. Люблю ванну. Полежать в ней, расслабиться. Удобная кухня, но без наворотов, чтобы утром чайник вскипятить и выпить чаю с печеньем.
— Когда-то вы мечтали влюбиться и влюбились. А сейчас чего хотите?
— Чтобы мои дети были счастливы. Когда они добьются того, о чем мечтают, когда будут иметь то, чего хотят, и их жизнь сложится так, как им надо, — этого я хочу, и большего мне и не нужно.
— Какие у них таланты?
— Они оба музыкальные, но старший, Саша, менее активный. Если бы у него был характер, как у младшего, он бы многого достиг. Сейчас помогает Валере в его ресторанном бизнесе.
Младший, Никита, занимается творчеством, он пытается писать рэп, несколько треков я слушала, они очень интересные. Сейчас у него заключительный год в школе. Надеюсь, он получит хорошие баллы за ЕГЭ и поступит туда, куда хочет.
— У вас прекрасный контакт с сыновьями. А как Валера вписался в вашу семейную компанию?
— Валера вписался отлично! И Саша, и Никита к нему хорошо относятся. За реакцию старшего я не переживала, он совершенно спокойный, а младший не такой, поэтому волнения были. К тому же Валера застал его переходный период, у них даже ссоры случались.
— Из-за чего?
— Муж посчитал, что Никита ведет себя по отношению ко мне как-то не так. Это было буквально один раз, потом все наладилось.
Никита обожает Валеру и постоянно спрашивает:
— Мам, когда Валера приедет? Когда Валера приедет?
Говорю:
— Я приеду завтра.
— А Валера тоже завтра с тобой?
— Нет, либо послезавтра, либо позже.
И я понимаю, что он его ждет, возможно, даже больше, чем меня. И знаете, это очень радует.
— А что радует еще, может, не такое глобальное? От чего вы получаете удовольствие?
— Обожаю смотреть кино, причем старые фильмы. Я люблю канал «Синематограф», где транслируют ленты 1930-х годов, я их прямо впитываю. У меня мама 1932 года рождения, и я, допустим, смотрю картину 1935 года и думаю: «Маме тут было три года». Или вижу какой-то фильм и понимаю, что мама только-только родилась. И я стараюсь как будто ее глазами смотреть...
А еще смотрю канал «Агата Кристи», где показывают детективы. Мне нравятся «Чисто английское убийство», «Мисс Марпл», «Мемуары Шерлока Холмса» и другие британские сериалы из-за пристального внимания к деталям и точной передачи атмосферы. В «Пуаро», действие которого происходит в 30-е годы, все, от кисточки на шторах до пряжки на туфлях, соответствует времени. Эта аутентичность подкупает.
Мне нравятся советские фильмы. А некоторые, например «Служебный роман» и «Москва слезам не верит», я знаю практически наизусть. Обожаю старые диснеевские мультики про далматинцев, про Геркулеса — их смотрел старший сын, когда был маленьким. Когда их транслируют, я отдыхаю, отключаюсь. Это как медитация, даже лучше.
— Новый, 2025 год только начался. Вы продолжите свой гастрольный тур?
— Да, у нас впереди Дальний Восток и Камчатка, а еще Грузия и Азербайджан, где я ни разу не была. Надеюсь, мы сейчас все-таки туда съездим.
15 марта у меня концерт в Москве в Кремлевском дворце... Вообще, у меня все дни уже расписаны до 15 апреля. Потом будем выступать в Мурманске, а дальше берем паузу. Май пока свободный. А после гастроли летом и осенью. У меня появился новый, классный, очень профессиональный директор Сергей, и он как-то взялся за гастроли. Мне нравится, как он работает.
— Вам не сложно постоянно переезжать-перелетать? У вас ведь был инсульт, себя нужно беречь.
— Я с замиранием сердца думаю об этом, ведь впереди очень длительные поездки. Но на гастролях мы тоже отдыхаем. Например, если у нас есть свободный день или вечер в гостинице, директор находит нам какие-то сауны, хаммамы, массажи. И мы собираемся, сидим, расслабляемся, и утром уже немножко легче просыпаться.
Но я на усталость не ропщу. Наоборот, говорю: «Господи, спасибо, что у меня столько работы!»
— Таня, мало того что вы с мужем живете в разных городах, так еще и по гастролям мотаетесь. Как к этому относится Валерий?
— Он гордится мной. Вчера был на концерте в Зеленограде. Мы выступали, а муж смотрел, и ребята потом говорили мне: «Валера светился как лампочка!» Он высокий, его отовсюду видно...
— Мне кажется, что сейчас вы живете так, как хотите. Вы счастливы?
— Говорить, что счастлива, я боюсь из суеверия. Но сейчас мне нравится моя жизнь.
0
66.00
